Крэнфорд. Элизабет Гаскелл

ли это вещь?

      Понуждаемая таким образом мисс Дженкинс не могла не отвечать:

      – Могу сказать, не думаю, чтоб они могли сравняться с сочинениями доктора Джонсона. Может быть, еще автор молод. Пусть его продолжает; кто знает, что из него выйдет, если он возьмет себе за образец великого доктора.

      Это очевидно было уж слишком для капитана Броуна. Он не мог перенести спокойно, и я видела, как слова вертелись у него на языке, прежде чем мисс Дженкинс окончила свою фразу.

      – Это вещь совершенно – другого рода-с! начал он.

      – Я очень это знаю, отвечала она: – и поэтому-то не слишком взыскательна, капитан Броун.

      – Позвольте мне прочесть вам сцену из нынешнего нумера, упрашивал он: – и получил его только сегодня утром, и не думаю, чтоб здешнее общество успело уже его прочесть.

      – Если вам угодно, сказала она, садясь с видом покорности.

      Он прочел описание «вечера», который Сэм Уэллер давал в Бате. Некоторые из нас смеялись от души. Я не смела, потому что жила у мисс Дженкинс, которая сидела с терпеливой важностью. Когда капитан кончил, она обернулась ко мне и сказала с кротким спокойствием:

      – Принесите мне «Расселаса», душенька, из библиотеки.

      Когда я принесла, она обернулась к капитану Броуну:

      – Теперь позвольте мне прочесть вам сцену, и тогда пусть общество судит между вашим любимцем, мистером Боцем, и доктором Джонсоном.

      Она прочла величественным пискливым голосом разговор между Расселасом и Имелаком и, кончив, сказала:

      – Полагаю, что теперь предпочтение, отдаваемое мною доктору Джонсону, как романическому писателю, оправдано.

      Капитан закусил губы и забарабанил по столу, но не сказал ничего. Она подумала, что может нанести окончательный удар.

      – Я считаю пошлостью и совсем не литературным достоинством издавать сочинения выпусками.

      – А как был издан «Странник?» спросил капитан Броун тихим голосом, который, я полагаю, мисс Дженкинс слышать не могла.

      – Слог доктора Джонсона должен служить образцом для начинающих писателей. Отец мой велел мне ему подражать, когда я начала писать письма. Я образовала по нем свой собственный слог; советую сделать то же вашему любимцу.

      – Мне было бы очень жаль, если б он переменил свой слог на такой напыщенный, сказал капитан Броун.

      Мисс Дженкинс сочла это личной обидой в таком смысле, о котором капитан и не воображал. В эпистолярном слоге она сама и друзья её считали ее весьма сильной. Множество копий с множества писем видела я написанными и поправленными на аспидной доске прежде, чем она «воспользовалась остававшимся до почты получасом», чтоб уверить своих друзей в том-то или в этом-то, и доктор Джонсон был, как она сказала, её образцом в этих сочинениях. Она выпрямилась с достоинством и отвечала только на последние замечания капитана Броуна, но с заметной выразительностью на каждом слове:

      – Я предпочитаю доктора Джонсона мистеру Боцу.

      Говорят