Таежный спрут. Сергей Зверев

Туманов влетел к диспетчеру и потребовал объяснений. Нет вертолетов, товарищ, ответствовал бледный парнишка за пультом. Обе свободные машины в час двенадцать ночи подняли по тревоге – где-то на плато в лесоповалах вспыхнул бунт, и срочно потребовалось эвакуировать людей.

      – Но уже восемь угра! – тихо зверея, простонал Туманов. – Прошло семь часов, как их подняли!

      Диспетчер опасливо пожал плечами.

      – Пилоты на связь не выходили. Мы тоже не можем до них достучаться. Потерпите, товарищ, несколько часов.

      Туманов сник. Он-то охотно потерпит, но где взять столько нервных клеток…

      Шум, конечно, стоял неописуемый.

      – Мы не п-потерпим над-другательства! – орал, пошатываясь, толстяк Русаков – вдовец из центрального департамента планирования и разведки. – Мы б-будем жаловаться высшему н-начальству, и я а-абещаю к-клятвенно – оно вас уволит! Вы д-доиграетесь с огнем!

      Был бы запевала, а подголоски – вот они.

      – Нас ценит сам товарищ Корнеев из аппарата Комитета по геологоразведке! – подхалимисто вторил некто Раневич, потоще и покороче первого.

      – И если он узнает, что ценных работников департамента держат за быдло, ему эт-то очень не понравится! – грозил пальчиком третий, некто Сынулин, худощавый и задиристый.

      Туманов скрипел зубами. Эх, дай ему волю, он бы от этих чинуш места мокрого не оставил, не то что ублажать их, лелеять…

      Хорошо, хоть бабы не выступали. Блондинистая строила Туманову глазки, а вторая, почернявее и поскромнее, откровенно спала, уютно свернувшись на баулах. В ее ногах сидела худенькая «джинсовая» девочка с косичками и с задумчивым видом вертела лимон.

      – Эй, командир! – орал, зеленея, Русаков. – Ну сделай же что-нибудь, мать твою растак! Доколе нам тут корчиться?

      Через полчаса, чувствуя, что уже взрывается, Туманов отбил с фактории депешу в Северотайгинск: мол, так и так, командир, что делать?

      «Не гони пургу, коллега, – с издевкой ответил Черкасов. – Подумай хорошенько, прояви смекалку, выдержку. Лажанешься – орден не проси».

      Бросить туристов на произвол он не мог. Работой надо дорожить, даже когда работа нервная.

      – Далеко до вашей базы? – сдерживая ярость, он обратился к Русакову.

      – Откуда я знаю! – заорал толстяк. – Верст триста! Четыреста!

      – Двести двадцать, – жеманно проинформировала блондинка.

      – Откуда ты знаешь? – рявкнул коротышка Раневич.

      – А от верблюда, – огрызнулась блондинка. – Все приличные люди там давно отдохнули и всё рассказали, одни мы чего-то жмемся. Двести двадцать, – отчеканила она, влюбленно глазея на Туманова.

      – По воздуху, – уточнил он.

      – По нему, – согласилась блондинка.

      – По дороге двести пятьдесят, – проснулась брюнетка. – На северо-запад до Услачей, а потом… а потом после Услачей. Мне Ленка Коробеева рассказывала, она с мужиком ездила на джипе от Столбового – засекали по спидометру. Шесть часов тряслись, тоже вертолета