Солнце на дороге. Андрей Максимов

мальчишки были сжаты, широко открытыми глазами он смотрел на обра. Казалось, парень совсем не боится смерти.

      Мужчина не молил пощадить ребенка.

      – Убить ребенка – плюнуть в будущее, – повторил мужчина. – У вас же есть свои боги? Они не простят вам того, что вы заставили отца наблюдать за гибелью сына. Таков порядок вещей: родители должны уходить раньше детей. Вы нарушили порядок вещей. И вам это не простится.

      Но никто, кроме Антошина, не слушал пленника.

      За свою жизнь полковнику не раз приходилось видеть людей, которые смотрели в глаза смерти. Они вели себя по-разному: большинство, конечно, умоляли о пощаде, но были и те, кто не отворачивался от своей гибели, у кого хватало смелости или безрассудства смотреть в глаза смерти не отводя взгляда.

      Но эти двое – большой и маленький, отец и сын – вели себя как-то по-особенному: в их поведении было не только мужество, но и презрение к тем, против кого они бессильны.

      Они презирали своих врагов.

      Сидак сделал еще один шаг. Еще. Обр радостно поигрывал то волчьими клыками, висящими на шее, то своим мечом.

      У него было прекрасное настроение, и он улыбался своим товарищам.

      Те кричали ему:

      – Давай, давай, быстрей! Не тяни! Печень мальчишки, никогда не пившего вина, – это же так здо́рово, это невыносимо вкусно!

      Мужчина повернул голову к сыну.

      – Ничего не бойся! – сказал он громко и четко. – Я объяснял тебе: смерти нет. Сейчас в Вырии ты встретишь маму, а чуть позже туда приду и я. И мы снова будем вместе. В Вырии лучше, чем здесь, потому что там нет зла. – Мужчина перевел дыхание, и Антошин понял: этот человек изо всех сил старается не зарыдать. – Помнишь, недавно тебя укусила собака? Так вот сейчас тебе будет даже не так больно, как тогда. Поверь мне, я ведь тебя никогда не обманывал…

      Мальчишка поднял глаза и произнес тихо:

      – Отец, я не боюсь. Я помню, как ты говорил: смерть никто не хочет приближать, но, когда она приходит, ее принимают смиренно. У каждого свой срок.

      Парень, улыбаясь, смотрел в глаза своему убийце.

      «Господи, что за удивительные люди живут в этой стране?!» – некстати подумал Антошин.

      Он знал, что посторонние мысли отвлекают, но куда от них денешься?

      – О чем они говорят? – спросил Сидак.

      Азамат ухмыльнулся:

      – Умоляют пощадить их!

      – Звери не ведают жалости! – заорал Сидак и поднял меч.

      С диким криком выскочил Антошин на поляну, схватил брошенный Тутаем меч и одним ударом отсек голову Сидаку.

      Да, конечно, в прошлое нельзя вмешиваться так активно, тем более нельзя убивать.

      Нельзя! Об этом не говорили – кричали все инструкции.

      Но ребенок… Но мальчик примерно одного возраста с его сыном… Но его отец, на глазах которого…

      Да пошли они все со своими инструкциями!

      Пока обры не успели опомниться, Антошин схватил горящую ветку, ткнул ею в лицо Тутаю.

      Тутай схватился за глаза, повалился на спину и дико закричал.

      Еще