Ты любишь науку или нет?. Генрих Книжник

обратился он к Фуне. – Совсем страх забыли. Сейчас Чучундра им даст…

      – Ага! – развеселился Фуня. – Кстати, почему она – Чучундра?

      – У нее имя-фамилия подходящие: Чучурина Александра Андреевна. Ну вот, дождались.

      – Сельцова, Валеева, Сторбеева, дневники ко мне на стол быстро! – скомандовала учительница.

      Мыша, Малька и Тонька с воплями: «За что?!» и похоронно-укоризненными лицами, едва шевеля руками, стали доставать дневники.

      – Ничего, – прокомментировал Витик. – Это она пугает. После уроков поназидает и отдаст. Интересно, о чем это они говорили, так увлекшись?

      – Погоди, – сказал Фуня. – А если попробовать так?..

      Он начал рисовать, и Витик тут же забыл о Мальке, Мыше и Тоньке.

      В тот вечер, идя к Фуне, Витик очень волновался: предстояло знакомство с дедом. Фуниных отца и маму Витик уже знал. Они были веселые, симпатичные, в очках и джинсах и не очень похожие на Фуню. Зато дед был вылитый Фуня, только старый и волосы белые, лежачие, а не черные и стоячие, как у Фуни. И лицо не сердитое и озабоченное, а какое-то очень усталое. Он был маленький, худой, чуть согнутый, но когда вошел в Фунину комнату, Витик сразу понял: настоящий академик.

      Поначалу Витик очень стеснялся и помалкивал, предоставив Фуне излагать их общие разработки, но потом как-то забыл, что дед знаменитый академик, и втянулся в разговор. С дедом было ужасно интересно, хотя сам он говорил мало, а только улыбался, поднимал брови, хмыкал, качал головой. Все равно было видно, что и ему интересно с ними, хотя он в физике знает, наверное, все, а Фуня – почти ничего, не говоря уже о Витике.

      Когда они изложили все свои проекты и идеи, как остановить молнию или искру на лету, дед весело посмотрел на них и сказал:

      – Ну что ж, фантазия есть, а это важно.

      И тогда Витик неожиданно для самого себя спросил:

      – А откуда искра знает, сможет она пролететь этим путем или не сможет? – и испугался: вдруг его вопрос очень глупый, ведь дед привык только к самым умным вопросам.

      – Ну как же… – начал Фуня и растерянно замолк.

      Дед вдруг коротко и остро взглянул на Витика, и Витик, сам не зная почему, почувствовал такую гордость, что едва удержался, чтобы не расплыться в улыбке от уха до уха.

      – Когда вы вертите колесо электрической машины, электричество накапливается на одном из электродов, то есть на одном из шариков, и меняет свойства пространства вокруг себя… – Дед говорил неторопливо и серьезно. – Мы не видим и не слышим этих изменений, разве что неосознанно чувствуем их.

      «Точно! – подумал Витик. – Когда долго крутишь, а искры все нет, что-то чувствуешь и на голове волосы шевелятся».

      – Это свойство называется напряженностью электрического поля, – продолжал дед. – Как только напряженность окажется достаточной, искра прорвется к нулевому электроду. В разных условиях для прорыва требуется разная напряженность. В сухом воздухе, например, нужно накопить на разряднике больше электричества,