Космический режим. Максим Жуков

задействован весь персонал, и Даровский трудился наравне с остальными. От сильных порывов ветра его швыряло, словно игрушку. Циферблат «часов» то и дело бился о массивные хромированные листы купола.

      – Я, наверное, повредил их на планете.

      – Неважно. Мы должны немедленно доставить вас в 234-ое отделение МКТО.

      – Но мне нужно заехать домой.

      – Время не терпит. Вы разрабатывали эти машины…

      – Но не я поставил их на конвейер! Меня отправили в длительную командировку, когда установили этот чёртов механизм, перекраивающий молекулы атмосферы. Наши умы собирались подготовить там полигон для испытаний машин серии 1000.

      – Простите, я не знал. Тысячная серия уже лет десять стоит на вооружении космических сил. До сегодняшнего дня она показала себя только с лучшей стороны.

      – Почему всё происходит без моего ведома?

      Доктор согнулся и сокрушённо стал мотать головой.

      – Я чувствую себя недоразвитым взрослым ублюдком.

      – Доктору требуется срочная медицинская помощь?

      – Я был им на протяжении многих лет.

      – Мне доложили, что он не прошёл адаптацию после длительного полёта.

      Это был голос одного из военных с заднего сидения машины.

      – Сэр, есть информация, что он потерял близких людей.

      – И только сейчас, только сейчас я всё отчётливо понял.

      Всё происходящее казалось ему нереальным. Он потерял над собой контроль. Все эти новые известия подкосили его, как острое лезвие сухую траву. И теперь он падал в тихий омут безумия.

      Острая игла вошла в шею. Он не почувствовал боли, а лишь отстранённо подумал про укус насекомого.

      Странное это чувство – оставаться один на один с гигантским механизмом, охлаждающим планету, там, посреди безлюдной пустыни. «Мы работали посменно. Иногда мне приходило в голову, что я – единственное живое существо в целом мире. В радиоприёмнике скрипели голоса. Едва уловимое тиканье часов и гул, нестерпимый постоянный гул машины, превратившийся в некую разновидность тишины. Временами у меня возникало чувство, что его нет, что он пропал. Я напрягаю слух, проверяю тщательно индикаторы, и они показывают, что машины исправно работают. Вдруг какой-то сбой. Может, они просто сломались? В этот момент вспомнились мать и родной брат. Отец, который во мне души не чаял, а я подвёл его, и теперь прощения мне больше не будет».

      Даровский проснулся под монотонный гул. Он спутал его с тем, что был на далёкой планете, на которой он провёл много лет. Даровский нахмурился, стараясь вспомнить. Перед глазами сновали маленькие мушки. «Это от давления. Скоро пройдёт. Стоп. А почему я без скафандра?» От страха доктор схватился за горло. Ему показалось, что он задыхается. «Где я? Где я, во имя космоса?» Перед глазами была серая металлическая пластина. Где-то совсем рядом люди. Голоса. Да, он не один! Сегодня, значит, не его смена…

      Доктор понял, что находится по-прежнему в военной машине. «Пиранья», – так, кажется, её называли солдаты.

      – Уже проснулись?

      Добродушное