Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5. А. В. Дзиковицкий

видеть этого не хочет».

      * * *

      На фоне этнической дряблости, и связанной с этим этнополитической амбивалентности русских, казаки на рубеже 1917 года поражали всех сторонних наблюдателей (причём как доброжелательных, так и враждебных) прочно укоренённым в национальном менталитете собственно казацким мировосприятием, завершённым, полноценно сформированным стереотипом поведения, признаваемым всеми казаками как национальный идеал, отсутствием каких-либо внутренних метаний в пользу смены своей этносоциальной идентичности.

      В то же время, будучи в этническом плане самостоятельной народностью, казаки в начале ХХ века, в результате нескольких столетий целенаправленных усилий русского самодержавия, стали обладать заметными признаками сословия. Их сословность была законодательно закреплена и потому казаки этого времени находились в неком этно-сословном пограничье.

      Ещё в начале ХХ века соседствовавшее с казаками русское крестьянство смотрело на них с завистью и раздражением – внешний облик, гордый нрав казаков был им чужд. Да что там крестьяне – дворянство, интеллигенция и чиновники смотрели на казаков с опаской и недоверием. Но спасаться от большевистского террора они в скором времени побежали именно в казачьи регионы. Хотя сами казаки относились к остальному российскому обществу вполне терпимо и хотели лишь одного – иметь своё автономное войсковое управление (территориальную автономию и самоуправление), не разрешать бесконтрольное переселение на свои земли других этнических групп.

      Казалось бы, что Москва своей двухвековой репрессивной политикой, систематическим замалчиванием роли и значения казаков в судьбе России, постоянным ущемлением их прав и насильственной ассимиляцией сумела в достаточной степени понизить их национальное самосознание и ослабить стремление к былой независимости. Однако, события 1917 года опрокинули всю эту видимость. Не помогло дружное наступление на казачью душу всех военных, гражданских и научных кругов России. Им всем сообща удалось внести в казачьи понятия много ложных представлений, но искоренить у казаков память об особенных исторических правах, искоренить сознание обособленности не удалось.

      Революционное время наглядно показало психологическую разницу между русской и казачьей частями населения России. С началом революции большинство русского народа пошло по пути анархии и разрушения всех государственных ценностей, и наиболее беспощадным в этом оказался его «образованно-правящий класс». Если среди культурных русских слоёв и были сторонники порядка и противники разрушительных идей, то они не проявили никаких активных действий, пассивно принимая результаты чудовищной разрухи, как неизбежное. Казаки вели себя с первых дней падения монархии иначе.

      Герой 1-й Мировой и Гражданской войн казак Андрей Шкуро в своих мемуарах «Гражданская война в России: