Название | Сказка |
---|---|
Автор произведения | Максим Горький |
Жанр | Русская классика |
Серия | |
Издательство | Русская классика |
Год выпуска | 1912 |
isbn |
Первый сын, конечно, заговоры устраивал, подкладывая знакомым бомбы и прочее, что надо для успеха дела; второй, занимаясь журналистикой, сотрудничал в изданиях всех направлений, а в свободное время добродушно помогал старшему брату, но теоретически был не согласен с ним и откровенно говорил ему:
– Чёрт знает чем занимаешься ты!
А тот возражает:
– Еще император Веспасиан[1] доказал, что деньги не имеют запаха.
– Так ведь тогда деньги были металлические!
– Это мною не забыто, и я прошу платить мне золотом. Я, брат, тоже – брезглив…
– А все-таки лучше бы хоть в «Продуголь»[2] поступить…
– Мне убеждения не позволяют в синдикате работать…
Поспорят немножко для упражнения в красноречии и братски разойдутся каждый к своему занятию, а то и вместе пойдут куда-нибудь, строго следя за тем, как бы невольно не предать друг друга.
А то старшой курит папиросу и вслух мечтает, как человек, исторически образованный:
– Хорошо было жить триста лет тому назад. Хошь – Шуйскому служи, не хочешь – иди к Тушинскому вору,[3] а кроме того, – Сигизмунд![4] Ныне же все понятия исказились: совесть покупают нипочем, и везде невыгодно, везде беспокойно…
Средний брат соглашается:
– Трудное время! Раньше, бывало, во всех газетах одно и то же писали: «Будьте любезны, дайте нам реформы, а то мы все совершенно опаршивеем!» И всё было просто, ясно, даже начальство понимало. А ныне: в одной газете надобно жида травить, в другой – сокрушаться по этому поводу, здесь – велят лаять на оппозицию, там – притворяйся оной; разберись-ка в этом!
Папаша сочувственно вздыхает:
– Воистину трудно! И даже удивляешься, как сами-то редактора во всем этом разбираются?
Старшой – ему всё известно! – не без кокетства говорит:
– Ну, и они тоже не всегда удачно…
Борька же, по молодости возраста далекий от сих треволнений, ничем не занимался, просто – сунет пальчик в ноздрю себе, задумчиво подержит его там, сколько требуется скоплением обстоятельств, потом вынет и, показав папаше результат, убежденно скажет:
– Бя!
Было в нем что-то мистическое.
– Гм! – озабоченно думает Оный. – Следует ли отучать его от этой привычки, или же она знаменует особое направление сердца и ума во младенце?
И, живя в некотором замешательстве, всё не мог решить, куда бы Борьку направить.
– В потешные, – посоветовал средний сын.
– Но говорят, что там греческие нравы начинаются…
– Всё равно – везде изнасилуют, – меланхолически сознался средний.
А старшой смотрит на младшего серьезно и таинственно говорит:
– Подождите!
Ждут. А время всё идет да идет. Посмотрел однажды отец на Борьку и советует ему:
– Вытри верхнюю губу.
А тот – с гордостью:
– Это – усы!
– Однако! – воскликнул Оный и задумался: – Что делать? Сечь? Поздно…
Человек исконно русский, он всегда, как приступала необходимость решительно приняться за дело, долго и всесторонне задумывался.
– А ведь я не то сделал! Почему?
И вдруг снова сделает не то. Но зная, что сие есть черта национальная, не обижался на себя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Веспасиан Тит Флавий (9 – 79) – римский император (69–79).
2
«Продуголь» – синдикат донецких углепромышленников, одна из крупнейших капиталистических монополий в царской России.
3
Тушинский вор – Лжедимитрий II (ум. 1610) – самозванец, претендент на русский престол, ставленник польско-шляхетских интервентов и Ватикана; военный лагерь Лже-Димитрия был под Москвой у села Тушино.
4
Сигизмунд III Ваза (Зыгмунт III, 1566–1632) – польский король; в его правление произошла военная интервенция польско-литовских феодалов в Россию.
1
2
3
4