Гнев викинга. Ярмарка мести. Джеймс Л. Нельсон

– спросил Луи.

      В лунном свете, заливавшем комнату, он наконец смог как следует рассмотреть Лохланна. Некоторые люди отказывались спать при полной луне, считая, что это приводит к безумию. Но Луи о подобной чепухе не задумывался. Ему всегда нравился лунный свет. И в особенности в этот момент, когда тот озарил кислую гримасу на лице Лохланна, пожимающего плечами.

      – Я не знаю, – сказал Лохланн. – Я услышал шум в коридоре, вышел, а тот человек уже был у твоей двери. Я подумал, что это ты, только не понял, что ты собираешься делать. Окликнул тебя по имени, но он на меня бросился. Я схватил канделябр, чтобы отбиться.

      Луи кивнул. Канделябры, установленные в коридоре, – трехфутовые железные прутья на подставках – действительно представляли собой серьезное оружие. Но что-то в рассказе Лохланна не сходилось.

      – Ты спал? И услышал его?

      – Да.

      – И успел даже подвязать рясу поясом?

      Лохланн посмотрел вниз, на веревку, обмотанную вокруг талии. Снова поднял взгляд, уже готовый защищаться, но ничего не сказал.

      Луи наклонился и, прежде чем Лохланн успел ему помешать, подтянул вверх полу его рясы. Вместо голых ног и босых ступней он увидел штаны и мягкие кожаные ботинки. Луи заметил также вышитый край туники.

      Он уронил полу рясы и выпрямился. Взглянул в настороженные и расфокусированные глаза Лохланна. Это состояние, равно как и запах, который от него исходил, были хорошо знакомы Луи.

      – Ты пил, – сказал он. И подумал о телегах, съезжавшихся в Глендалох на ярмарку, нагруженных самыми разнообразными припасами, которых обычно в монастырском городе не водилось. Луи улыбнулся. – И шлялся по бабам.

      – Как ты смеешь обвинять меня в этом? – воскликнул Лохланн, но искренности в его возмущении не было.

      Луи отмахнулся:

      – Я не обвиняю. Я утверждаю.

      Лохланну наверняка пришлось проявить недюжинную ловкость, чтобы покинуть монастырь, сделать свои дела и вернуться незамеченным. Если бы не убийца, пробравшийся ночью к Луи, никто бы ничего не узнал.

      – Если донесешь аббату, – сказал Лохланн, – я расскажу ему о том, чем ты сам занимаешься. Посмотрим, сколько ты тут пробудешь, когда об этом станет известно!

      – Ха! – сказал Луи. – Меня никогда не вышвырнут отсюда, что бы я ни совершил. Думаешь, я не пытался? Но нет, я не стану докладывать аббату о твоих прогулках. По правде говоря, я горжусь тобой. Ты храбрее, чем я о тебе думал. И неплохо дрался с этим сукиным сыном в коридоре.

      – Э… спасибо, – промямлил Лохланн. Он, похоже, не знал, стоит ли воспринимать сказанное как комплимент.

      – Но ты бросался на него слишком быстро и несдержанно. Я понимаю, что ты под мухой, однако воин должен уметь драться в любом состоянии.

      – Ну ладно… – пробормотал Лохланн.

      – Тебе нельзя злиться, я тебе об этом уже говорил. Заставь злиться другого. Не вкладывайся в атаку полностью, если не уверен, что попадешь.

      – Я понял…

      – Слушай, найди меня, когда в следующий раз соберешься на выход. Ты,