Избранное III. Валерий Дудаков

Траян и Адриан

      К нему рабов согнали разных стран,

      Дарили вольность для его синклита,

      И многогрудая Кибелла-Артемида

      Кормила город в зависть всем врагам.

      Да, не один в нём возвышался храм,

      И посвящённый всем богам Олимпа,

      И мелким и тщеславным настроеньям,

      Снедающим имперский жадный Рим,

      Каким деянья Зевса не указ,

      Кто жил и ел, и пил, и наслаждался

      Как будто в первый и последний раз.

      Но портики библейские Эфеса

      К другим раздумьям мысли направляли.

      Не перечесть те книги все во век,

      Покой хранилищ кои освящали,

      Тяжёлых переплётов фолиантов,

      В футлярах свитков, тонкой кожи грамот,

      А сколько многочисленных талантов

      Истрачено для арок и фонтанов,

      Что украшали вдоль крутые склоны,

      Где в статуях на площадях колонны,

      Фигура «Славы», словно гений Рюда,

      Слетевшая неведомо откуда.

      Напротив, за фонтаном был при том,

      Для ласковых гетер покойный дом,

      Где указатель – контур белой «лапы»,

      Лишь тот, кто «мерой» совпадал с Приапом,

      Могли переступить его порог.

      А, впрочем, отпечатки многих ног

      Отшлифовали мраморные плиты,

      И в праздники от шествия всей свиты

      В долине горной мерный гул витал

      От славословий, гимнов, лестных здравиц,

      И Аполлон сзывал гетер-красавиц,

      Достойнейшей лишь яблоко вручал.

      Здесь Крез сбирал немерянную дань,

      Хоть ныне пахнут креозотом шпалы,

      Но ровный путь прохожим создают.

      Домов Эфеса дружеский уют

      Ещё на горных склонах не раскрылся,

      Но славы отзвук над долиной взвился:

      Он конкурентом может стать Помпей.

      А сколько неожиданных затей,

      Находок, статуй, редкостных открытий

      Наукой рождены иль по наитью.

      Из странствий возвращаясь с этих мест,

      Глаза закроешь – снова зришь Эфес.

      18–26/09/14

      Приход осени

      Собрала букеты осень

      Золотых кленовых листьев

      И червонных звёзд от дуба,

      Заплетая свой узор,

      То в сырой земле оттиснет,

      То отдарит по заслугам

      Ветер нам в лицо горстями

      Летней жизни пёстрый сор.

      Не впервой крадётся холод,

      Вечера в туманах гаснут,

      Утром солнце робко глянет

      Через тусклое гало,

      Сразу осени не сладить,

      Коль согреет бабье лето

      И махнёт платком цветастым

      В запотевшее стекло.

      А потом в тиши позёмки

      Позабудут пестрорядье,

      Затаит покров соцветья

      Белым саваном простым.

      Вновь мороз к стеклу седому

      Прикоснётся лёгкой гладью,

      Колким солнечным узором

      С переливом золотым.

      Сколь верёвочке не виться,

      Снова осень возвратится,

      И в галдящий круг вороны

      Тень