Смех дракона (сборник). Генри Лайон Олди

музыканта. Точно, вон и лютня у стены примостилась.

      Трактирщик в засаленном фартуке встал на пути:

      – Чего тебе, малец?

      – Ужин! И переночевать.

      – Деньги есть?

      – Есть.

      – Покажь.

      Краш с опаской покосился на бородачей, но те пренебрегли мальчишкой. Тогда он сунул руку в туесок, нащупав цепочку. Золотые звенья маслено блеснули, когда цепочка явилась на свет.

      – Золото? – спросил трактирщик, понизив голос.

      – Ага!

      – Спер, да? У кого?

      – Мое, – с гордостью заявил Краш. – Я не вор.

      – Дай гляну. Не фальшивая?

      Выпускать цепочку из рук не хотелось. Но куда денешься? Заартачишься – трактирщик точно решит, что фальшивка, и прогонит взашей.

      – Ты гляди… Настоящая. Чего за нее хочешь?

      Краш принялся старательно загибать пальцы:

      – Ужин, ночлег, еды в дорогу… И сапоги!

      – Идет, – без торговли согласился трактирщик, и Краш понял, что продешевил. – Садись, сейчас жрать принесу.

      Цепочка исчезла – только Краш ее и видел! – зато угрюмое лицо трактирщика подобрело. На изрезанном ножами столе возникли две миски, с жарким и бобовой кашей, лепешка и здоровенная кружка пива. Пиво Крашу не понравилось. Он хотел спросить воды, но передумал. Он должен вести себя как взрослый. Сопляка, который даже пива не пьет, нигде не примут всерьез.

      Не такое уж оно противное, это пиво.

      Он сделал второй глоток, больше первого, и накинулся на еду. Мясо… ыгх-х-х! – горячущее! Вкусное – пальчики оближешь! Краш облизал. И каша… Давно он не ел по-человечески! Вкус лепешек, что пекла мама, забывать начал…

      …мама!..

      Он отхлебнул еще пива.

      Миски пустели с пугающей быстротой. Кружка – ненамного медленней. Живот приятно отяжелел, голова сделалась звонкой, как бубен. Мысли в ней бродили самые радужные. Все будет хорошо. Он выучится на волшебника, отыщет гада Вульма… Может, мама до сих пор жива? Он вернет Черной Вдове драгоценное Око Митры, а за это а'шури отпустят маму…

      Потянуло на двор: пиво просилось наружу.

      Выбираясь из-за стола, он растянулся на полу. Устал, наверное. Ничего, облегчимся – и спать. Под крышей, как человек, а не какой-нибудь… какой-нибудь… а-а, не важно! На дворе стемнело, а «темное зрение» вдруг возьми и откажи. Тут видим, тут не видим. Нет, мы далеко не пойдем. Не дальше коновязи. По пути он три раза упал; поднимаясь, дивился собственной неуклюжести. Ага, дошел. Хорошо, что лошади смирные. Даст копытом – мало не покажется. Упершись рукой в столб, ощущая под ладонью сухую древесину, он с облегчением зажурчал. Что было потом, Краш не помнил. Хотел вернуться в трактир, это точно. Даже двинулся на манящий огонек. Но огонь отдалялся, пока не исчез.

      Тьма сгустилась, и Краш увяз в ней.

* * *

      …влажный раздвоенный язык коснулся лица, слизывая грязь и пот. Закончив, Черная Вдова отстранилась. На Краша в упор глянул круглый, светящийся медовой желтизной глаз. Провал зрачка пульсировал