По разные стороны экватора. Никита Эдуардович Фроловский

обреченно-навеки моряку, консервщику, ковбою и жалко-матерому бойцу убогих танцевальных вечеринок с бедными и недалекими девчонками) поэту Бриссендену, другу-самоубийце джековского же полуавтобиографического героя-изобретения Мартина Идена, вызывавшего нашу неподдельно-искреннюю любовь в малоискушенном детстве и сподвигшему тогда еще к писательскому выбору, а днесь для нас, уже прожженных, чередующимися зебро-фото-негативно-полосной раскраской, опытами успехов и неудач, представляющийся полупочтеннейшим образцом дурно-святой наивности.

      А что же Вы заметили? То есть не заметили? Забыли уже, наверное? Нет, не забыли! Позже. Вернемся пока к Мартину.

      Больно уж прост, однолинеен, одноизвилен и неподготовлен, сколько бы ни прочел, ни сообразил (в том числе и с вышеуказанной помощью друга Бриссендена, алкаша-аристократа) и не понаписал, оказался Иден в нескончаемо-расширяющемся и бесконечно-бесформенно увеличивающемся столкновении с подлейшим, рыскучим и свирепым, гибельно-враждебным ему, честному, великому и художественному, мелко-пошлым, закоснело-упертым и, как указывали советские предисловщики-комментаторы, буржуазным миром и его не менее буржуазной действительностью.

      Французкий кинокритик прошлого века Андре Базен во вступлении к своей единственной книге «Что такое кино?» пишет (за точность цитаты не ручаемся, но за смысл стопудово): «Кто является основным потребителем кинопродукции? Основным потребителем кинопродукции является мелкий буржуа. Какие общественные группы и социальные слои входят в это определение? Сюда входят: торговцы и чиновники, рыбаки и дипломаты, домовладельцы и фотографы, эмигранты и школьники, студенты и рабочие, учителя и таксисты, спортсмены и домохозяйки, моряки и газетчики, нотариусы и белошвейки, актеры и булочники, инженеры и епископы, писатели и тюремщики, электрики и скульпторы и все остальные, а так же крупные буржуа».

      Древний многослойный галльский интеллект не в пример подростковому американскому, без лишних сопливых эмоций, с ученой отчетливостью, по французскому обыкновению не удержавшись по ходу от развлечения себя и читателя ироничным узором стилистически-смысловой завитушки, смело и строго стер издавна бытующий в сознании доверчивых обывателей навязчивый и фальшивый постулат, от недоношено-недообразованных недоумков-мыслителей, косного лжепоребрика разделения мира на буржуазный и не.

      Тут мы никак не хотели задеть умственной чести советских толкователей, но советские представления и выводы, советский мир, советский человек и вообще все советское явилось парадоксальным, уникальным и, увы, эксперементально-временным вычурным исключением из обще-грустного тривиального правила банального формостроения и постного проживания серого человечества, да и то большей частью в идеале, чем наяву.

      Респект Андре! Респект, прошу прощения, – выражение, используемое некими суть пластами эффектной прослойки продвинутых, в качестве одобрения, типа восхищения. Всегда плюющий