Гваделорка. Владислав Крапивин

Я ей звонила на днях…

      – Повеситься можно… – пробормотал Андрюшка.

      Она пригляделась:

      – А вы что? Разве такие друзья с Никитой? Вот не думала…

      – Ну… друзья не друзья… – вздохнул Федя.

      – А на душе маята, – честно договорил за него Андрюшка. – Ходишь и не знаешь, что делать…

      Юлия Васильевна покивала:

      – Да… Остается только ждать и надеяться. – И вдруг добавила: – Некоторые люди молятся в таких случаях. Если верующие… – Потом будто встряхнулась: – До свидания. В лагерь-то заглядывайте, если заскучаете… – И повела за собой вереницу послушных малышей в разноцветных кепчонках и панамках.

      А Федя и Андрюшка – до лагеря ли им было?

      – Ты верующий? – угрюмо спросил Федя.

      – Ну… в общем-то да. Мне бабушка про веру рассказывала. И в церковь водила в прошлом году, на Троицу… А ты?

      – Я… наверно, тоже да. Раз крещеный… Я в первом классе крестик носил, только потом шнурок порвался… А ты молитвы какие-нибудь знаешь?

      – Одну помню.

      – Тогда… идем?

      Церковь (которая называлась Михаило-Архангельская) была недалеко. Возносила белую колокольню и золотые кресты над деревянными кварталами, над крышами и башенками университетских зданий. Стояла она за узорчатой решеткой среди небольшого сквера. Ко входу вела вымощенная плиткой дорожка. У приоткрытой двери сидели несколько старух. Над дверью висела застекленная икона со славным таким молодым лицом – наверно, это и был архангел Михаил. Трубачи робко подняли глаза к иконе, а одна из старух сурово сказала:

      – Куда это вы, такие обтрепанные?

      Они были в прошлогодних бриджах с клочками и оборванными хлястиками у колен, в замызганных футболках и в кроссовках, похожих на раздавленные птичьи гнезда. Непричесанные, конечно. Федя, однако, набрался храбрости и заспорил:

      – А чего! Это же храм Божий, а не филармония. Сюда можно без нарядов.

      – То-то и есть, что храм. А вы как… на сбор металлолома. Хоть бы рубахи надели чистые…

      Наверно, их бы все-таки не задержали, поворчали только. Но Андрюшка и Федя – оба одинаково – почувствовали себя так, словно явились незваными на чужой праздник. Андрюшка потянул Федю за рукав. Назад.

      – Давай уйдем…

      За церковной калиткой он виновато объяснил:

      – Наверно, эта тетка правильно сказала. Мы в самом деле такие обормоты… Бабушка моя, когда меня в церковь собирала, оглаживала целый час…

      – Небось полотенцем… – усмехнулся Федя. Вспомнил про весеннее «воспитание» в прошлом году.

      Андрюшка тоже хмыкнул, но без веселья.

      – Дело не в рубашках, – рассудил Федя. – Бабки решили, наверно, что мы просто так, для забавы. Они ведь не знают… Может, им объяснить?

      – Не хочется почему-то… – повел плечами Андрюшка. – Федь, знаешь что? Есть одно место…

      – Какое?

      – Ну… где можно помолиться. И даже внутрь заходить не надо.

      – Это где?

      – Недалеко.

      Они