Залив белого призрака. Фантастика. Николай Бойков

под лёд Антарктиды, в анабиоз и на сдачу анализов… К незнакомому берегу лучше подходить в лёгкий шторм – на отмелях белые волны… Осознавать опасность и продолжать дело – наша работа. Крепите сознание, Юра, в нём мышца адреналина…»

      ЛЁД В БОКАЛАХ

      Лёд рвался от боли и трещал, разрываемый горячими пальцами антарктических гор, молодых и прорастающих из Земного шарика, как зеленые пучки из луковицы… Ледниковая корона Полюса кренилась и падала, дробясь и растекаясь ледниковыми реками… Гигантские жемчужины раскалывались на куски, айсбергами сползая в океан и шипя… Ледяные поля размерами в пол-Европы, вскипали и переворачивались, как мясо на вертеле, не вмещаясь в бушующий океан, ныряли, выпрыгивали из воды и снова погружались, будто пытались спрятаться. Но люди, самолёты, космические лаборатории – находили и преследовали. Самолёты визгливо жужжали, поливая нещадно аэрозолями красок, как цели для будущего бомбометания. …Подводные лодки пронзали пульсарами гидролокаторов, примериваясь… Крутились километровые ленты кинопленки… Щёлкали и молнились миллионами вспышек профессиональные и любительские фотоаппараты, будто изучая и планируя поле боя… Молотками, ломиками, бурами – били, кололи, сверлили и препарировали, вонзаясь безжалостно… Лёд плакал. И таял. Таял. А слёзы его плескал океан… солёные, как у человека…

      За первые сутки перелёта, с антарктической станции на Кейптаун и прыжок над всей Африкой на Дакар, Данила отупел и оглох буквально от шума моторов и криков людей, от тесноты замкнутого пространства и множества афро-евро-азиатских улыбок и лиц, сжался и сморщился от неприятно нахлынувшей близости чужих запахов, и глупо, по-мальчишески, перевозбудился: «Скоро буду в Москве! Три года Антарктиды кончились!»…

      Но верно говорится, чем ближе к дому, тем забот больше: обязанности, обязательства, волнения, предчувствия… Предчувствие его не обмануло и он, оказалось, не зря пошёл проверять в Дакаре экспедиционный груз. Агент-сенегалец в белой рубашке, шортах и сандалиях на босу ногу, с полным жёлтых зубов ртом и желтоватыми же белками огромных глаз на шоколадном лице – долго вёл Данилу по коридорам, через ограждения и калитки, к багажным тележкам, прямо на лётное поле, к грузовой пасти винтокрылого монстра, где два негра пыхтели, распихивая коробки, чемоданы, ящики. Из-под приметного двухметровыми габаритами блока с надписью «Академия наук …Антарктида – Москва…» текла влажная струйка. Данила бросился к ящику и стал ощупывать его, как больное живое существо:

      – Температура? Какая температура? Рефрижератор?!

      Агент заулыбался, закивал часто и подтверждающее:

      – Но рефреджерейтор! Нот нид! Не надо! Понимай?

      – Надо! Надо, Том!

      – Нет надо! Том знаешь! Том райт! Олл райт! Лук!

      Данила не понял последнее слово, пока агент не достал из портфеля копию телекса: Лук! – «Смотри!» – догадался Данила, заглядывая в бумажку. По-русски