Эрмитаж. Инфракрасный дозор. Александр Скутин

директора?" – подумала сотрудница Эрмитажа, – "Порядки, однако. Гримасы капитализма".

      Войдя к директору, секретарша возбужденно доложила директору:

      – Тут пришла эта русская, что мы ждали с Ленинграда. И первым делом потребовала Scotch, вот столько, – и она повторила жест пальцами.

      – Что, прямо с утра и Scotch? Неужели нельзя до ужина подождать, или хотя бы до обеда? Странные эти русские.

      Вызвали сотрудника Британского музея, который слыл у них знатоком России, бывал в ней в командировках, и попросили его консультаций.

      – Все в порядке, – объяснил им знаток. – Это вполне в духе русских национальных традиций. Когда они с утра приходят на работу, то испытывают жестокие страдания от похмельного синдрома после вчерашней пьянки. Руки трясутся, голова раскалывается. И чтобы прийти в рабочее состояние, им с утра нужно принять грамм 100-150 водки или еще чего покрепче.

      Поблагодарив консультанта, директор открыл свой бар и налил в стакан 150 граммов Whisky Scotch двенадцатилетней выдержки. Потом передал стакан секретарше:

      – Дайте, пожалуйста, это нашей русской гостье и выразите ей соболезнование по поводу ее плохого самочувствия. Если ей не станет лучше, то можно перенести встречу на завтра.

      Мне не рассказывали, какое лицо было у нашей сотрудницы, когда секретарша принесла ей стакан с шотландским виски.

      Одна научная загадка, или Почему в Эрмитаже не моют руки.

      Мне тут как-то сказали, что, мол, в Эрмитаж без «лапы» не попадешь. Да я бы и не пошел бы туда ни в жисть. Экономические трудности заставили. Год ведь какой был? 1993-й. На «Позитроне», где я работал, люди месяцами не видели зарплаты, да и та зарплата была – смех и слезы. Я в магазине за три дня от торговли выручал больше. Это не к тому, что с торговли много имел, а к тому, что зарплата была уж очень мизерной. И вот мой знакомый, бывший позитроновец, предложил мне устроиться в Эрмитаж. Сам он уже полгода, как работал в Эрмитаже, стал там завмастерской. Его, в свою очередь, тоже перетащил бывший позитроновец. Кстати, этот завмастерской был евреем. Это к тому, что евреи якобы только своим помогают. Нет, как видите, нас грешных гоев они тоже выручают. Должность моя называлась очень внушительно: инженер по охранной сигнализации.

      На деле – примитивнейшая работа, не требующая особых умственных способностей. Приколачиваю проводку, креплю датчик, подключаю, проверяю его срабатывание – готово! Звоню на пульт и сообщаю, что в Эрмитаже одним датчиком больше, пусть введут его в свою программу. Я берусь любого среднеразвитого за две недели обучить этим премудростям. После действительно высокоинтеллектуального труда разработчика на "Позитроне" это для меня было все равно, что лампочки вкручивать и розетки-выключатели чинить.

      Самое первое мое производственное задание в Эрмитаже – проломить ломом кирпичную стенку. Задание было выполнено в срок и с хорошим качеством. Остальная работа была в том же духе. Мучило меня это страшно. Я не брезгую физической работой. Но ведь не она является главной в труде инженера-электронщика. Как сказал я нашему завотдела "Я могу и говно руками выгребать – у меня