Молот Эдема. Кен Фоллетт

выражение бесконечного удивления, словно он не понимал, что происходит. Он открыл рот и, когда Пастор с силой опускал ключ ему на голову, успел спросить:

      – Рикки?..

      Тяжелый конец разводного ключа с глухим стуком обрушился на голову Марио. У него были густые темные волосы, но это ему не помогло. Череп треснул, и ключ погрузился в мозг.

      Однако Марио не умер.

      И Пастора охватил страх.

      Глаза Марио оставались открытыми, он продолжал смотреть на Пастора. На его лице застыло удивление. Казалось, он пытается закончить начатую фразу. Марио даже поднял руку, словно хотел привлечь чье-то внимание.

      Пастор испуганно отступил назад.

      – Нет! – сказал он.

      – Приятель… – вновь заговорил Марио.

      Пастор почувствовал, как его охватывает паника, и он вновь поднял разводной ключ.

      – Умри, ублюдок! – выкрикнул он и вновь ударил Марио.

      На сей раз ключ еще глубже погрузился в мозг. Когда Пастор его вытаскивал, ему показалось, будто инструмент застрял в вязкой грязи. Его затошнило, когда он увидел, что разводная часть ключа испачкана чем-то серым. Пастор сглотнул, у него кружилась голова.

      Марио медленно опустился на землю, теперь его плечи опирались на заднее колесо пикапа. Руки повисли вдоль тела, но он еще жил. Его глаза продолжали смотреть на Пастора. Кровь лилась по лицу, затекая за ворот рубашки. Его взгляд вызывал у Пастора ужас.

      – Умри, – умоляюще проговорил Пастор. – Ради Бога. Марио, пожалуйста, умри.

      Ничего не произошло.

      Пастор отступил на несколько шагов. Ему вдруг показалось, что глаза Марио умоляют его довести дело до конца, но Пастор не мог заставить себя нанести еще один удар. Он и сам не смог бы сказать почему, но еще раз поднять ключ он был не в силах.

      Затем Марио пошевелился, открыл рот, тело застыло, а в следующее мгновение он издал мучительный крик.

      Пастор потерял самообладание, тоже закричал, подбежал к Марио и начал наносить ему один удар за другим, глядя на свою жертву сквозь застилающую глаза пелену ужаса.

      Наконец крики прекратились, и Пастор замер на месте.

      Он отступил на несколько шагов и бросил разводной ключ на землю.

      Труп Марио медленно сполз на траву. Серое вещество и кровь смешались с пылью.

      Пастор упал на колени и закрыл глаза.

      – О, всемогущий Боже, прости меня, – сказал он.

      Некоторое время он простоял на коленях, его тело сотрясала мучительная дрожь. Он боялся открыть глаза и увидеть, как душа Марио покидает тело.

      Чтобы хоть немного успокоиться, он начал повторять мантру:

      – Лей, тор, пур-дой-кор… – Слова не имели смысла – именно поэтому человек успокаивался, если пытался на них сосредоточиться.

      В них был ритм считалки, которую Пастор помнил с детства:

      Раз, два, три-четыре-пять,

      Рыбу я сумел поймать,

      Шесть, семь, восемь-девять-десять,

      Отпустил ее из сети.

      Когда Пастор произносил