Недопёсок. Юрий Коваль

Прасковьюшка. Она застыла на ковре посреди кабинета, прижала таз к груди, как рыцарский щит.

      – Пётр Ерофеич! – крикнула она. – Наполеон сбежал!

      Пётр Ерофеич Некрасов вздрогнул и уронил на пол папку с надписью: «Щенение».

      – Куда?

      Прасковьюшка дико молчала, выглядывая из-за таза.

      Директор схватил трубку телефона, поднял над головой, как гантель, и так ляпнул ею по рогулькам аппарата, что несгораемый шкаф за его спиной сам собою раскрылся. Причём до этого он был заперт абсолютно железным ключом.

      – Отвинтил лапкой крючок, – забормотала Прасковьюшка, – и сбежал, а с ним Сто шестнадцатый, голубой двухлеток.

      – Лапкой? – хрипло повторил директор.

      – Коготком, – пугливо пояснила Прасковьюшка, прикрываясь тазом.

      Директор Некрасов снял с головы шапку, махнул ею в воздухе, будто прощаясь с кем-то, и вдруг рявкнул:

      – Вон отсюдова!

      Алюминиевый таз брякнулся на пол, заныл, застонал и выкатился из кабинета.

      Про директора Некрасова недаром говорили, что он – горячий.

      Давило

      Горячий человек директор Некрасов был тощ и сухопар. Он ходил круглый год в пыжиковой шапке.

      На своём посту Некрасов работал давно и хозяйство вёл образцово. Всех зверей знал наизусть, а самым ценным придумывал красивые имена: Казбек, Травиата, Академик Миллионщиков.

      Недопёсок Наполеон Третий был важный зверь. И хоть не стал ещё настоящим песцом, а был щенком, недопёском, директор очень его уважал.

      Мех Наполеона имел особенный цвет – не белый, не голубой, а такой, для которого и название подобрать трудно. Но звероводы всё-таки подобрали – платиновый.

      Мех этот делился как бы на две части, и нижняя – по́дпушь – была облачного цвета, а сверху покрыли её тёмно-серые шерстинки – вуаль. В общем, получалось так: облако, а сверху – серая радуга. Только мордочка была у Наполеона тёмной, и прямо по носу рассекала её светлая полоса.

      Всем на звероферме было ясно, что недопёсок перещеголяет даже Наполеона Первого, а директор мечтал вывести новую породу с невиданным прежде мехом – «некрасовскую».

      Узнав о побеге, директор Некрасов и бригадир Филин кинулись к забору. Они мигом пролезли в дырку и сгоряча в полуботинках побежали по следу.

      – Сколько раз я говорил – заделать дырку! – кричал на ходу директор.

      – Так ведь, Пётр Ерофеич, – жаловался в спину ему Филин, – тёсу нету.

      Очень скоро они начерпали в полуботинки снегу и вернулись на ферму. Переобулись. Прыгнули в «газик», помчались в деревню Ковылкино. Там жил охотник Фрол Ноздрачёв, у которого был гончий пёс по имени Давило.

      Ноздрачёва дома они не застали.

      – Откуда я знаю, где он! – раздражённо ответила жена. – Он мне не докладывает.

      – Гони в магазин! – крикнул Некрасов шофёру.

      Охотник Фрол Ноздрачёв действительно оказался в магазине. Он стоял у прилавка с двумя приятелями и смеялся.

      – Товарищ