Большое будущее. Дмитрий Ахметшин

устроился подметать двор, только не наш, а через три дома, чтобы свои не видели. Он уходит в пять утра. Что Арни не сбежал, а отравился, наевшись на улице костей. Но всё на свете…

      Он с сомнением покачал головой. Вася проникновенно смотрел на друга.

      – Слушай, мне жаль, что у твоей семьи неприятности. Но… помнишь, как в игре в «дурака». Сейчас расклад не очень, у тебя на руках нет картинок, у противника дамы, вольты и тузы. Но следующая карта, которую ты возьмёшь, будет «козырем», – он поднял палец. – Благодаря мне будет.

      – Мне бы твой оптимизм, – Паша без интереса подвигал по столу журнал с наклейками, посвящёнными чемпионату мира по футболу девяносто восьмого года. Альбом был почти собран, не хватало только Зидана, едва ли не самой ценимой мальчишками во дворе карточки. «Если бы она у меня была, – не раз говорил Паша другу, – я мог бы сам стать звездой».

      Они сидели в Пашиной комнате, маленькой коморке с квадратным окном и пыльной люстрой. Была тут ещё накрытая кружевным ковриком тумбочка, которую Паша держал свободной под свой собственный телевизор, хотя почти утратил надежду им обзавестись, уродливый шкаф с бесчисленными учебниками и десятком книг серии «Чёрный котёнок», письменный стол из прессованных стружек, исцарапанный так, будто по нему катались на коньках. Была ещё зима за окном, такая, будто с той стороны прилепили картинку, и она уже начала мокнуть по краям. Ни единой живой души не пересекало улицу, а на лавке неподвижно сидела в чёрном тулупе и таком же платке баба Нюра.

      Вася, высокий щуплый мальчик с отросшей стрижкой «под горшок», продолжал лукаво смотреть на Пашу и смотрел так долго, что тот заёрзал на своём табурете.

      – Ну чего? – наконец, спросил он. – Выкладывай.

      – Подожди-подожди, – сказал Вася и вздохнул, как барышня, по традиции томящаяся в башне. – Это очень торжественный момент. Позволь мне им насладиться.

      Прошло ещё десять секунд. Голоса на кухне стали громче. Мама и бабушка. Последняя говорит, что папе пора бы вспомнить, что у него семья, но как он может об этом забыть, думал Паша, если он горбатится на эту семью с утра до вечера, если он…

      – Инициация, – Вася подался вперёд, вцепившись пальцами в край журнального столика. – Ты наблюдателен, я знаю. Тебя все считают рассеянным тихоней, но это не значит, что твоя голова не вращается на триста шестьдесят градусов. Но слышал ты, например, об этом? Видел ли?

      Он схватил с полки книгу, как показалось Паше, первую попавшуюся – это был решебник по математике за шестой класс, – открыл её на середине и со смачным треском вырвал страницу. Паша ничего не сказал. Решебник всё равно был прошлогодним.

      Вася торжественно протянул ему вырванную страницу, и Паша обнаружил, что она пуста с обеих сторон. В остальном это была всё та же обыкновенная дешёвая желтоватая бумага. Книжица упала на пол, мягко стукнувшись о ковёр, закрылась. Вася подтолкнул её ногой к другу.

      – Взгляни, – предложил он.

      Вася поднял книжку, пролистал страницы. Пусто. Нет… не совсем. Карандашные пометки остались. В уголке одной из страниц была нарисована рожица Шреддера, заклятого врага черепашек-ниндзя.

      – Да, я волшебник! – воскликнул Вася, когда мальчик поднял на него глаза. – Шучу, совсем нет. А теперь нам лучше валить отсюдова. Скажи, что идём гулять. И постарайся ничем не выдать своего удивления, если что-то покажется тебе не таким, как всегда.

      В коридоре звучали шаги. Васька схватил за руку приятеля, подтащил к двери, распахнул её.

      – Бабушка, мы… – начал Паша.

      В полутёмном коридоре никого не было. Никого… человеческого роста. Паша опустил глаза и бухнулся бы на колени, если бы Васька не подхватил его под руки, хохочущий и готовый ко всему.

      – Это же Арни! – сказал Паша, почему-то шёпотом. – Арни, так ты не умер? Когда ты вернулся?

      Пёс не торопился вилять хвостом. Это был метис, помесь таксы и дворняги, от которой помёту, помимо общей лохматости, достались смешное пятно вокруг правого уха и чёрно-белый окрас. Пёс стоял на передних лапах, как будто на заднюю часть животного больше не воздействовала гравитация, а кончик хвоста, обычно закрученного спиралью, был нацелен прямо в лицо Ваське. Щёки собаки приподняты, но зубов не было – ни одного. Дёсны блестели, как оплавленный кусок пластмассы, и точно так же блестели выпученные глаза.

      – Что там за шум, мальчики? – послышался голос мамы.

      – Ничего, тётя Лариса, – сказал Васька. – Пашка полный рот семок набрал и не может говорить. Он о портфель споткнулся. Мы пойдём погуляем, хорошо?

      – Постарайтесь, чтобы до конца дня никто не пострадал, – сказала мама. – И отправь моего сына домой к полднику!

      – Будет сделано!

      Арни не двигался, задняя часть с растопыренными лапами всё так же запросто парила в воздухе. Васька держал указательный палец правой руки нацеленным на пса, и казалось, что между кончиком пальца и хвоста проскакивают разряды электричества.

      Васька протащил друга мимо собаки и сгрузил на скамейку в прихожей, напротив этажерки с обувью. Отстающие