В когтях неведомого века. Андрей Ерпылев

уже…

      Волк жалобно всхлипнул, и Георгий почувствовал к нему искреннюю жалость.

      – Дружили мы с Шапочкиной бабушкой, – продолжал волк. – Я зайцев гонял от ее огорода, она мне то морковки подбрасывала, то кабачков… Косым-то и невдомек, что я дичину уже не употребляю, вот и пугались, глупые… А саму Шапочку я только издали и видал. Раза два… Редко она навещала покойницу, ох, редко… Выросла вот, непотребством всяким занялась, свела дружбу с головорезами этими…

      Арталетов еще раз почувствовал себя обманутым в лучших чувствах.

      – Ты идти-то как, сможешь? – Волк решил замять неприятную для обоих тему.

      Георгий попробовал привстать со своей кочки и со стоном вынужден был рухнуть обратно. Похоже, братцы-дровосеки перестарались, отбив что-то весьма серьезное в не слишком могучем организме интеллигента. Комментариев не требовалось.

      – Охо-хо… – тяжко вздохнул говорящий хищник и опустился на брюхо, подставив мохнатую спину. – Садись. Только не гарцуй там особенно, я же не лошадь все-таки…

      – Может, я сам как-нибудь?.. – попробовал отказаться Георгий, не представляя, как он выдержит скачку на таком неприспособленном для передвижения транспортном средстве, к тому же не по правилам, то есть без седла, стремян и уздечки. – Отлежусь вот немного…

      – Ага, отлежится он, – буркнул волк, придвигаясь поближе. – Утром роса выпадет, и простынешь ты, добрый молодец, как пить дать. А туманы здесь коварные, гнилые… Покашляешь месячишко-другой, и под березку… Хотя какие тут березки – каштаны одни непотребные, прости Господи…

      – Так вы не местный?!

      – Здрасте-пожалте! – Волк был изумлен до глубины души. – Да я разве тебе не говорил?

      – Н-н-нет…

      – Из Расеи я, матушки, отрок… Из нее, родимой… А давно ли, недавно ли, не пытай, не припомню… Бабка тебе все объяснит…

      Жора вдруг понял, что давно уже летит куда-то в туманный утренний полумрак, едва успевая уклониться, когда какая-нибудь особенно раскорячистая ветка коварно норовила хлестнуть его по лицу. Лицо обдувал сырой, напоенный запахами прели и неведомых цветов воздух, снизу радиатором парового отопления грел волчий хребет, против ожидания довольно удобный. Как и каким образом он взгромоздился на спину лесного «мустанга», Георгий не помнил совершенно. Чудеса, да и только!

      Волк бежал удивительно ровной рысью, словно скакун-иноходец, и если бы не уносящиеся назад с приличной скоростью деревья, могло бы показаться, что он со своим седоком на спине летит по хорошей европейской автостраде, а вместо когтистых лап у него четыре колеса…

      «А вместо сердца – пламенный мотор!» – немузыкальным фальцетом взвизгнул кто-то совсем рядом, да так явственно, что захотелось оглянуться.

      – Ты это… – предупредил волк. – Не оглядывайся… Тебе сейчас разные голоса казаться будут, а ты не поддавайся. Суеверие, конечно, но от греха подальше…

      От скорости туман по обе стороны лица свивался в спирали. Да-а-а, без ветрового стекла при