Сокол и Ласточка. Борис Акунин

И очень хорошо, что не будет».

      Теперь мне понятно, почему Кривой Волк потерпел на Испанской набережной столь быстрое и позорное поражение.

      Больше всего картин, где Летиция одна. Собственно, она почти всегда одна.

      С книгой в саду.

      Зимой у окна – смотрит на пустое поле.

      Вот поле стало зеленым – уже весна, но девушка сидит в той же позе.

      Иногда она держит в руках письмо и улыбается – это прислал весточку отец. Но чаще пишет сама.

      Я без труда могу заглянуть ей через плечо и проследить за кончиком пера, выводящего на бумаге ровные строчки.

      «Умоляю вас, батюшка, не верить мягкости константинопольского климата. Я прочла, что ветер с Босфора особенно коварен в жару, ибо несомая им прохлада кроме приятности таит в себе опасность простуды, столь нежелательной при вашей слабой груди…»

      Или другое письмо, более интересное, но пронизанное горечью:

      «Милая Беттина, в отличие от тебя, я предпочту прожить свой век старой девой. Радости материнства, в коих ты чаешь найти утешение, кажутся мне сомнительными. Они вряд ли способны оправдать тяготу жизни с супругом. Ведь мужчины грубы, хвастливы, жестоки, они считают нас глупыми и ни на что кроме деторождения не годными, а сами очень плохо умеют распорядиться властью, которую захватили. Впрочем не буду с тобой лукавить. Когда я вижу красавца с умным лицом и гордой осанкой, в особенности если у него еще зеленые глаза, мое дурацкое сердце сжимается и екает, но, по счастью, зеленоглазые красавцы на моем пути попадаются редко, и я всякий раз нахожу в них какой-нибудь изъян. Зелен виноград! Скорей бы уж миновала молодость, проклятый возраст, почему-то называемый золотой порой жизни. Единственный мужчина, с кем я хотела бы жить – мой дорогой отец. Скоро ему наскучит странствовать, он вернется в Теофельс, и тогда я буду совершенно счастлива».

      Письма, одинокие прогулки верхом, книги, снова письма. Дни жизни Летиции окрашены в неяркие цвета – светло-зеленый, блекло-желтый, серый. Или мне это кажется, потому что я привык к сочным краскам южных морей?

      Потом гамма вдруг меняется, мир чернеет, будто погрузившись в мрак ночи или затемнения.

      Я вижу Летиция с отцовским письмом в руках – опять. Но она не улыбается, а плачет.

      Фердинанд фон Дорн пишет, что ему опять невероятно повезло. Он вел тайные переговоры с турками ввиду надвигающейся войны и получил некоторые очень важные гарантии для своего государя. Правда, на обратном пути корабль был захвачен марокканскими корсарами, но судьба и тут не оставила своего любимца. Он, один из немногих, остался жив, и хоть в настоящее время содержится в темнице в малоприятных условиях, но уже сумел договориться о выкупе. Нужно собрать и доставить в марокканский порт Сале 5000 французских ливров. Придворная канцелярия, конечно же, не пожалеет такой пустяшной суммы за освобождение дипломата, столь много сделавшего ради славы и прибытка его высочества курфюрста.

      О, я хорошо знаю, что собой представляют марокканские корсары