Бриллиант из крокодиловых слез. Наталья Александрова

цвет. Современные светильники распространяют теплое сияние. По коридору снуют хорошенькие медсестры в белоснежных халатах и серьезные строгие врачи в светло-зеленой униформе.

      Одна из медсестер подошла к носилкам, сверилась с какими-то записями и кивнула на дверь слева по коридору.

      За этой дверью располагался как бы небольшой гостиничный номер на двоих – у каждого отдельная, вполне комфортабельная комната плюс общее помещение с небольшой уютной кухней, где имелись новенький шведский холодильник и микроволновка, и чистой, замечательно оборудованной ванной.

      Одна из комнат была уже занята. Дверь оказалась приоткрыта, и Катя увидела крупного мрачного мужчину, откинувшегося на высокие подушки. Во второй комнате разместили полусонного профессора.

      Появилась улыбчивая сестричка и принялась уверять, что Катин муж будет здесь под постоянным присмотром и быстро поправится. Еще она дала понять, что сейчас начнется врачебный осмотр и присутствие в палате посторонних нежелательно.

      – А мобильный вы заберите. – Она заметила, как Катя торопливо положила его в тумбочку, как будто боялась перед уходом не сделать самое важное. – У нас аппаратура сложная, мобильниками пользоваться нельзя: они создают помехи.

      – А как же я с мужем буду связываться? – нахмурилась Катя.

      – Так он скоро встанет и с поста сможет позвонить. А вы завтра приходите его проведать.

      – А это что на табличке написано? – Катя никак не могла покинуть палату и выдумывала очередной предлог, чтобы задержаться.

      Действительно, на спинке кровати висела табличка «Василий Иванович Филимонов. Простатит».

      – Не беспокойтесь, – лучезарно улыбнулась медсестра, – это от прежнего больного осталось. Сегодня в этой палате оба пациента сменились, и мы еще не успели поменять…

      Катя в последний раз заботливо осмотрела мужа и покинула больницу.

      Персонал мини-госпиталя под строгим присмотром старшей медсестры Варвары Францевны безупречно выполнял свои обязанности. Профессору Кряквину сделали несколько уколов и поставили капельницу. К вечеру он почувствовал себя гораздо лучше и даже перешел на русский язык.

      – Представляете, – говорил он молоденькой сестричке Дашеньке, которая принесла ему ужин, – мне почему-то казалось, что я в Центральной Африке, поэтому я выбрал известный здесь всем язык суахили.

      Дашенька сочувственно кивала.

      Профессор с аппетитом поужинал и задремал: в состав его лекарств входило легкое снотворное.

      В палату между тем заглянула Варвара Францевна. Окинула помещение глазом опытного полководца и строго проговорила:

      – Непорядок! На кроватях таблички от прежних больных! Немедленно заменить!

      – Сию минуту, Варвара Францевна! – пискнула Дашенька и спешно повесила новые таблички. Она была взволнована и напугана (Варвара Францевна действовала на нее примерно так, как голодный удав действует на несовершеннолетнего кролика), так что ничего удивительного,