Когда король губит Францию. Морис Дрюон

только накануне узнали. Увы, он уже уехал…» А иначе, дорогой племянник, я, чего доброго, превращусь в бродячее судилище…

      Глава IV

      Кардинал и звезды

      Эге, племянник, вам, я вижу, пришлись по вкусу не только мои носилки, но и та пища, что нам сюда подают. И мое общество, конечно, мое общество тоже… Возьмите-ка еще кусочек шпигованной утки, той, что нам преподнесли в Нонтроне. Шпигованная утка – это, так сказать, гордость нонтронских поваров. Удивительно, как это мой повар ухитряется сохранять нам кушанья теплыми…

      Брюне, Брюне! Скажите моему повару, что я весьма и весьма доволен тем, что он подает мне во время дороги теплую пищу. Прямо искусник какой-то… Ах, в его повозке есть жаровня… Нет-нет, я вовсе не жалуюсь, что он кормит меня дважды подряд одним и тем же, особенно если он вкусным кормит. Вчера вечером мне эта шпигованная утка показалась очень и очень приятной. Возблагодарим Господа Бога за то, что у нас ее оказалось в достатке.

      А вино, пожалуй, слишком молодое и слишком легкое. Конечно, это не вино Сент-Фуа или Бержерака, к которым вы привыкли, Аршамбо, не говоря уже о сент-эмильонском и люссакском, они и впрямь упоительны, но теперь, увы, их целыми кораблями гонят в Англию через Либурн… Французская глотка уже не имеет на них права.

      Ведь верно, Брюне, ничто ни в какое сравнение со стаканом доброго бержерака не идет? Рыцарь Эймар Брюне родом из Бержерака и считает хорошим лишь то, что растет и родится у них на родине. Я чуточку над ним за это пристрастие подсмеиваюсь…

      Все нынешнее утро я пробеседовал с папским аудитором доном Франческо Кальво. Мне хотелось, чтобы он напомнил мне, какие дела ждут меня в Лиможе. Там мы проведем два полных дня, а может быть, и три. При любых обстоятельствах, если только, конечно, не случится ничего срочного или не прибудет особо важное послание, я предпочитаю по воскресным дням не трогаться с места. Хочу, чтобы моя свита присутствовала на воскресной мессе и спокойно отдохнула.

      Ах, не скрою от вас, при одной мысли о том, что я вновь увижу Лимож, меня охватывало волнение. Ведь Лимож был первой моей епархией. Я был тогда… был тогда… словом, был моложе, чем вы сейчас, Аршамбо, мне только-только исполнилось двадцать три. А я-то обращаюсь с вами как с желторотым юнцом! С возрастом человек, как это ни странно, начинает обращаться с молодыми как с детьми, забывая, каков был сам в такие годы. И если, дорогой племянник, вы заметите, что я тоже не чужд этого недостатка, остановите меня, поправьте. Епископ… Первая моя митра! Как же я ею гордился, и из-за нее-то я до времени впал в грех гордыни… Конечно, ходили слухи, будто я получил свое назначение благодаря особой благосклонности Папы Иоанна XXII, подобно тому как первые свои бенефиции получил благодаря покровительству Папы Климента V, потому что он-де питал дружеские чувства к моей матушке, что будто Папа Иоанн XXII дал мне епархию лишь потому,