Зерна отольются в пули. Павел Дмитриев

не удалось. Конечно, есть много мест, в которых можно повысить роль комсомола. Куча всего: секции, клубы, школы, но… – Саша замялся. – Масштаба не хватает[28].

      Вот только прозвучало это как-то искусственно, без уже привычного мне советского энтузиазма. И вообще, не производил Саша своими застольными разговорами впечатление бессребреника, скорее наоборот. И я катнул пробный шар:

      – Большие зарплаты получаются?

      – Очень приличные! – подтвердил Саша – Но недовольных много, грозят все ограничить ста рублями. И финансовые проверки ходят постоянно, раз в квартал. За любую ошибку спрашивают!

      – Тут не развернешься особо… – посетовал я. – Что ни придумай, вылезет и ударит, где не ждешь.

      – В точку! – явно обрадовался коммерсант-комсомолец.

      Вот тебе и на! В кои-то веки попалась родственная душа, настоящий советский предприниматель, можно сказать – системный интегратор! Да еще с мощными идеями и связями! Так можно свернуть горы, сделать из хозрасчетного предприятия новосибирцев первый в СССР «очаг» нормального капитализма, а там глядишь – пойдет идея гулять по стране!

      Уже хотел нетерпеливо протянуть руку Саше, чтоб заранее скрепить будущий союз, и тут наконец вспомнил, что именно мне рассказывал отец про времена, когда бизнес назывался комсомолом. Делал он это зло, художественно, часто срываясь на мат. Особенно упирал на обналичку, объясняя, что «тогда» – это совсем не «сейчас». Только теперь, спустя год директорствования, до меня внезапно докатился идейный посыл мудрого родителя, который я по молодости пропускал мимо ушей. Сделать нал из безнала, которого на счетах НИИ было как дерьма за баней, было попросту невозможно. Нет, про какие-то тонкости снабженец мне рассказывал, но все они, как нетрудно догадаться, напрямую вели под статьи с длительными сроками заключения.

      В конце 90-х годов я попросту не мог понять, как центры научно-технического творчества молодежи[29] при райкомах комсомола умудрялись всего десять лет назад брать себе комиссионные в 80–90 процентов. Зачем им платить, ведь привычный «обнал» для ухода от НДС и налога на прибыль составляет 2–3 процента, и предложения дельцы теневого рынка развешивали чуть не на каждом углу?

      В реальности 60-х все оказалось совсем по-другому. Легко представить на месте «Факела», скажем, контролируемое господином Ходорковским[30] НТТМ под эгидой ЦК ВЛКСМ. И рядом НИИ «Интел», который сумел продать турбазам СССР горных досок на миллион рублей. Причем директор последнего может выплатить своим сотрудникам по сотне рублей за переработку только двумя путями – уходом под расстрельную статью или… сливом денег в НТТМ. Как тут удержаться от соблазна получить сто тысяч на руки, из них десяток раздать рабочим, а на «маленький» остаток – купить домик в деревне. В убытке только государство, на котором повиснет безналичный долг за использованные площади, оборудование и даже материалы. Но безнала у многих местных НИИ более чем достаточно; тем более, кто ж все это подсчитает в условиях социалистических реалий?

      С

28

В реальной истории к 1970 году НПО «Факел» выполнило более 500 хоздоговоров в сумме на 8 миллионов рублей. Отчисления от прибыли «Факела» в размере 15–30 % стали основой деятельности райкома – в Академгородке функционировало 25 молодежных клубов, планировалось строительство лабораторного корпуса стоимостью 2,5 миллиона рублей.

29

Центры НТТМ были «разрешены» Постановлением Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ № 321 от 13 марта 1987 года. Они не платили налогов, но отчисляли 3 % дохода в общесоюзный фонд НТТМ и 27 % – в местные фонды, которыми распоряжались координационные советы НТТМ. В 1988 году суммарный оборот торгово-посреднических операций НТТМ составил 80 миллионов рублей.

30

М. Б. Ходорковский рассказывал, что именно в НТТМ он заработал свои первые большие деньги – 160 тысяч рублей, которые получил за специальную разработку от Института высоких температур АН СССР.