Блуждание во снах. Лана Ланитова

ты меня отменно позабавил. Пошли же в класс, мой целомудренный избранник.

      Владимир почувствовал, как кто-то невидимый потянул его за рукав. Через секунду перед ним снова открылся длинный коридор, застланный красной ковровой дорожкой. В этом же коридоре, неизвестно откуда, появился новый ряд высоких, дубовых дверей. Теперь невидимка легонько подталкивал его в спину, заставляя двигаться в нужном направлении. Пройдя мимо двух дверей, его остановили возле третьей, что была выше и шире остальных.

      Дверь распахнулась, и перед нашим героем предстала до боли знакомая аудитория, похожая на римский амфитеатр.

      Помещение смотрелось столь огромным, что три испуганных человечка, сидящих за ученическими партами, казались лилипутами. Каждый звук раздавался гулким эхом, уносясь ввысь высокого стрельчатого свода.

      – Владимир Иванович! – послышался знакомый, трогательный голос. – Ты ли это, друг мой? – круглое лицо Макара Булкина выражало смесь удивления, легкого любопытства и безграничной радости.

      Макар вскочил со своего места и бросился к входу в аудиторию, на пороге которой, нерешительно топтался Владимир Махнев. Через несколько мгновений щеки нашего героя коснулся колючий, небритый подбородок рязанского купчишки. Он даже ощутил на губах горько соленый привкус слез своего сентиментального друга. Бегло оглядев лицо Макара, Владимир убедился в том, что щеки его друга уже не горят прежним румянцем. Макар выглядел бледным и усталым. Через мгновение, Макар будто спохватившись, отпрянул от Владимира, смутился, крупный нос сморщился и чихнул. Булкин вдруг принялся обнюхивать собственные рукава, руки и полы сюртука.

      – Володя, скажи честно, от меня ничем дурным не пахнет?

      – Нет, Макар, а чем должно пахнуть?

      – Да нет. Это я так, – Макар натянуто рассмеялся.

      Владимир посмотрел на остальных учеников своего необычного ученического «потока». Господин Травин сидел, ссутулившись. Опухшие, мутные глаза, не мигая, глядели в одну точку. Он был без шляпы, русые волосы торчали в разные стороны, пышные бакенбарды отсутствовали. Серое лицо покрывала недельная щетина. Травин казался растерянным, бледные губы шевелились – он будто разговаривал сам с собой.

      Екатерина Дмитриевна Худова, напротив, вопреки ожиданиям, выглядела свежо. Карие глаза лучились каким-то томным, загадочным светом, пухлые губки поблескивали розоватой помадой, узкие скулы покрывал легкий слой светлой пудры. Странные метаморфозы произошли и с ее туалетом. Екатерина Дмитриевна сменила наряд.

      Теперь ее стройная фигура была затянута в черный бархатный корсет. Ниже шла пышная юбка, украшенная по подолу фламандским кружевом. Столь же изыскано, дорого, и в то же время скромно, смотрелось небольшое декольте, отороченное темным малином[30]. Мочки ушей оттягивали крупные жемчужные серьги, из точно таких же жемчужин состояла и нитка ожерелья, охватившего тонкую шею женщины. Черные локоны, поднятые кверху

30

Малин – тоже, что и кружево, производимое в Мехелене. Тонкий и прозрачный узор. Это один из самых известных видов фламандских кружев. (Примеч. автора)