Тридевять земель. Антон Уткин

хмыкнул он. – Пятнадцать двор – это я понимаю. А восемьдесят пять ещё на кой? Садить, что ли, там будешь? Только налоги плати.

      – Ничего, пригодятся, – подмигнул Михаил, забирая свидетельство и укладывая его в папку. – Чтоб деды в могилах не ворочались.

      – Ну, смотри, – сказал Николай Афанасьевич. – Дозвонюсь до Сашки, уговорю, может, пораньше сделает. Спешишь? Вот, у тебя и времени на деревню нету, а гектар оформляешь. Это пока налог низкий, а то, погоди, сейчас дооформят всё – так влупят, мама не горюй! Для этого и делается. Хотя вы в Москве там богатые. Ну, бывай, – пожал он Михаилу руку, слезая со стола. – Мне вон косилку чинить надо. Взял, понимаешь, косилку у мордовских, половина-то дворов пустые стоят, позаросло всё, уже дорога как тропинка, ну хоть обочину чуть в порядок привести, так в крапиве на железяку напоролся. Людей только подвёл. А починить восемь тысяч стоит. И где взять? У меня бюджет – девяносто тысяч. По десять на фонари идет – шесть фонарей. Ну и остается – сам сосчитай.

      – Слушай, – задержался ещё Михаил. – А что там с Сашкой-лётчиком случилось?

      Николай Афанасьевич переглянулся со своей секретаршей.

      – Погорел, – сказал он и, заметив, что ответ его оставляет у Михаила какие-то сомнения, добавил: – Что, не бывает такого разве?

      Михаил молча пожал плечами.

* * *

      В Сапожке мобилизация прошла совсем спокойно. Винные лавки были заперты. От города каждому из призванных даны были чай, сахар и закуска на дорогу.

      Масленая прошла невесело и прекратилась с первым звуком торжественно-печального, редкого и медленного великопостного благовеста.

      Отец Восторгов на время великого поста облачился в тёмно-лиловое одеяние. Дума ассигновала 600 рублей в пособие осиротевшим семействам воинов.

      Сообщение о смерти вице-адмирала Макарова произвело громадное впечатление во всей России. Александре Николаевне рассказали, что вечером в рязанском театре во время антрактов публика собиралась группами для чтения горестной телеграммы. Многие уехали даже в половине спектакля. По требованию оставшихся был исполнен национальный гимн.

      Собравшись с духом, Александра Николаевна села писать письмо Капитолине Николаевне. Несмотря на некоторую давнишнюю размолвку мужа её со Степаном Осиповичем, Павлушу Макаровы любили, и во время своих виллежиатур он частенько навещал их в их летней даче в Старожиловке.

      Написав письмо, Александра Николаевна так разволновалась, что буквально не могла приискать себе места, и, чтобы успокоить нервы, подсела к пианино разучивать мелодичный марш "Стессель" Михайлова, посвященный генерал-адъютанту Стесселю, только что изданный фирмой Юлий-Генрих Циммерман.

      17 апреля подошла Пасха. По рукам крестьян ходили списки неизвестно кем написанного стихотворения, наверное, скопированного из "Сборника русского чтения" или из "Родины".

      Эх, зима нынче вышла тяжёлая

      И для нас, и для бедной земли.

      Солнце ясное, солнце весёлое,

      Нашу русскую боль исцели.

      В ночи зимние,