Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника. Владимир Тимофеевич Медведев

видит, и, когда мчится на тебя по прямой, как торпеда, нужно резко отскочить в сторону, тогда зверь промчится мимо. Но для этого надо иметь самообладание и хорошую реакцию.

      Леонид Ильич любил, спустившись с вышки, подходить к убитому кабану, чтобы самому найти место поражения, насладиться результатом. Однажды он повалил огромного зверя, по привычке спустился, направился к нему. Когда оставалось метров двадцать, кабан вдруг вскочил и двинулся на Брежнева. Оказалось – не убит, ранен, лежал в шоке. У егеря был в руках карабин, он мгновенно, навскидку, дважды выстрелил и… не попал. Зверь отпрянул, изменил направление и помчался по кругу. «Прикрепленным» в тот день был Геннадий Федотов. Стоит рядом, в левой руке карабин, в правой – длинный нож. Он быстро воткнул нож в землю, перекинул карабин в правую руку, но выстрелить не успел: кабан бросился на него, ударил рылом в нож, согнув его, и помчался дальше. Заместитель начальника личной охраны Борис Давыдов попятился и, зацепившись ногой за кочку, упал в болото. Кабан перепрыгнул через него и ушел в лес. Леонид Ильич стоял рядом, все это видел и, надо отдать должное, даже в лице не изменился.

      Борис с маузером в руке поднялся из болотной жижи, грязная вода стекала с него, весь в водорослях. Леонид Ильич подошел и с юмором спросил:

      – А что ты там делал, Борис?

      – Вас защищал, Леонид Ильич.

      Вышло так непосредственно, что оба рассмеялись.

      Раненого кабана сколько ни искали по всей округе, так и не нашли.

      Нечто подобное произошло с министром обороны СССР, маршалом Гречко. Раненый кабан кинулся на него, а он вместе с охранником бросился к смотровой вышке. Картина – замечательная: маршал еще бежит, а его охранник уже на вышке.

      – А ты как здесь впереди меня оказался? – спросил Гречко.

      – А я вам дорогу показывал, товарищ маршал.

      Тот рассмеялся, охранника не уволил, даже, кажется, не наказал.

      Со мной был случай неприятнее. Мне пришлось добивать кабана, можно сказать, в рукопашной схватке.

      Как обычно, Леонид Ильич выстрелил. С вышки не видно: убит кабан – не убит. Тем более уже сумерки. Упал, и все. Брежнев попросил меня спуститься и дорезать зверя, как мы говорим, «спустить ему кровь».

      Я взял карабин, нож и направился к добыче. Убедившись, что кабан не двигается, положил карабин на землю и воткнул нож в горло. Вдруг он резко приподнялся на задние ноги. Нож у меня был длинный, я моментально пригвоздил его голову к земле. Он же, мощный самец-хряк, килограммов за сотню весом, пытаясь от меня освободиться, стал выписывать круги вокруг ножа. Привстав на задние ноги, он крутился волчком. Не знаю, как долго длилась эта карусель. Я взмок. Почувствовав, что кабан наконец ослабевает, я отпустил нож, схватил карабин и выстрелом в голову добил его.

      Леонид Ильич встретил меня довольно своеобразно:

      – Ты чего стрелял! Кабанов всех разогнал, они, наверное, рядом были.

      Лицо рассерженное. Я, едва не погибший только что по его вине, тоже «завелся»