Раздвигая границы. Кэти Макгэрри

постоянно плачет, – нарушил тишину писклявый голос Эшли. Вид у нее был при этом такой, словно мачехе не терпелось поделиться каким-то особо жареным фактом из жизни закрытого загородного клуба. – Эхо очень скучает по Эйрису.

      И отец, и я повернулись, чтобы посмотреть на эту блондинку. Я хотела, чтобы она не останавливалась, в то время как отец наверняка мечтал, чтобы она заткнулась. Хоть однажды Бог да услышал мои молитвы, потому что Эшли продолжала:

      – Мы все скучаем по нему. Так грустно, что мой ребеночек никогда с ним не познакомится.

      И вот опять: добро пожаловать на шоу Эшли, спонсор программы – Эшли и деньги моего отца. Миссис Коллинз быстро записывала каждое неосторожное слово мачехи в мою папку, а папа тихо простонал.

      – Эхо, ты хотела бы поговорить об Эйрисе на сегодняшнем сеансе? – спросила миссис Коллинз.

      – Нет. – Похоже, это был самый честный ответ из тех, что прозвучал за сегодняшнее утро.

      – Все нормально, – кивнула она. – Мы оставим это на следующий раз. Как насчет твоей мамы? Общалась ли ты с ней?

      – Нет, – в унисон ответили папа с Эшли, в то время как я выпалила: – Что-то вроде того!

      Когда они оба уставились на меня, я почувствовала себя начинкой сэндвича. Не знаю, что подтолкнуло меня сказать правду.

      – Я пыталась дозвониться ей на каникулах.

      Когда мама не ответила, я продолжала сутками сидеть у телефона, надеясь и молясь, что мама вспомнит о том, как два года назад мой брат – ее сын – умер.

      Отец провел рукой по лицу.

      – Ты же знаешь, что тебе запрещено общаться со своей матерью! – В его голосе звенела злость – он не мог поверить, что я рассказала терапевту о своем проступке, в который та теперь обязательно вцепится. Так и вижу, как социальные работники радостно выплясывают джигу в папиной голове. – Судебным решением! Скажи мне, Эхо, это был стационарный или мобильный телефон?

      – Стационарный, – выдохнула я. – Но мы не разговаривали. Клянусь.

      Он провел пальцем по своему «блэкберри», и на экране появился номер адвоката. Я сжала армейский жетон с такой силой, что имя Эйриса и серийный номер отпечатались на моей ладони.

      – Прошу тебя, папочка, не делай этого, – прошептала я.

      Он замешкался, и мое сердце заколотилось в груди. А затем, слава богу, опустил телефон на колени.

      – Теперь нам придется сменить номер.

      Я кивнула. Плохо, что мама никогда не сможет позвонить мне домой, но я приму этот удар… ради нее. Не хватало ей еще угодить из-за меня в тюрьму.

      – С тех пор ты с ней больше не связывалась? – Миссис Коллинз утратила все свое дружелюбие.

      – Нет. – Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Все внутри меня отдавалось болью. У меня больше не было сил делать вид, что все хорошо. От череды вопросов мои душевные раны, которые только-только начали затягиваться, снова открылись.

      – Просто чтобы убедиться, что мы понимаем друг друга: ты осознаешь, что, пока действует судебный запрет, контакты между