Иван. Зося (сборник). Владимир Осипович Богомолов

резкими окриками часовых. Лишь минут через тридцать, прозябнув на ветру, я добрался к землянке.

      К моему удивлению, мальчик не спал.

      Он сидел в одной рубашке, свесив ноги с нар. Печка давно утухла, и в землянке было довольно прохладно: легкий пар шел изо рта.

      – Еще не приехали? – в упор спросил мальчик.

      – Нет. Ты спи, спи. Приедут – я тебя разбужу.

      – А он дошел?

      – Кто – он? – не понял я.

      – Боец. С пакетом.

      – Дошел, – сказал я, хотя не знал: отправив связного, я забыл о нем и о пакете.

      Несколько мгновений мальчик в задумчивости смотрел на свет гильзы и неожиданно, как мне показалось, обеспокоенно спросил:

      – Вы здесь были, когда я спал? Я во сне не разговариваю?

      – Нет, не слышал. А что?

      – Так. Раньше не говорил. А сейчас – не знаю. Нервеность во мне какая-то, – огорченно признался он.

      Вскоре приехал Холин. Рослый темноволосый красавец лет двадцати семи, он ввалился в землянку с большим немецким чемоданом в руке. С ходу сунув мне мокрый чемодан, он бросился к мальчику:

      – Иван!

      При виде Холина мальчик вмиг оживился и улыбнулся. Улыбнулся впервые, обрадованно, совсем по-детски.

      Это была встреча больших друзей – несомненно, в эту минуту я был здесь лишним. Они обнялись, как взрослые; Холин поцеловал мальчика несколько раз, отступил на шаг и, тиская его узкие, худенькие плечи, разглядывал его восторженными глазами и говорил:

      – …Катасоныч ждет тебя с лодкой у Диковки, а ты здесь…

      – В Диковке немцев – к берегу не подойдешь, – сказал мальчик, виновато улыбаясь. – Я плыл от Сосновки. Знаешь, на середке выбился, да еще судорога прихватила – думал, конец…

      – Так ты что – вплавь?! – изумленно вскричал Холин.

      – На полене. Ты не ругайся – так пришлось. Лодки наверху, и все охраняются. А ваш тузик в такой темноте, думаешь, просто сыскать? Враз застукают! Знаешь, выбился, а полено крутится, выскальзывает, и еще ногу прихватило, ну, думаю: край! Течение!.. Понесло, понесло… не знаю, как выплыл.

      Сосновка был хутор выше по течению, на том, вражеском берегу, – мальчика снесло без малого на три километра. Было просто чудом, что ненастной ночью, в холодной октябрьской воде, такой слабый и маленький, он все же выплыл…

      Холин, обернувшись, энергичным рывком сунул мне свою мускулистую руку, затем, взяв чемодан, легко поставил его на нары и, щелкнув замками, попросил:

      – Пойди подгони машину поближе, мы не смогли подъехать. И прикажи часовому никого сюда не впускать и самому не заходить – нам соглядатаи ни к чему. Вник?..

      Это «Вник» подполковника Грязнова привилось не только в нашей дивизии, но и в штабе армии: вопросительное «Вник?» и повелительное «Вникни!».

      Когда минут через десять, не сразу отыскав машину и показав шоферу, как подъехать к землянке, я вернулся, мальчишка совсем преобразился.

      На нем была маленькая, сшитая, как видно, специально на него, шерстяная