О дивный старый мир. Эротическая антиутопия. Марк Довлатов

полчаса брожения внимание Мишеля привлекла худенькая рыжеволосая девушка, одетая в корсет и черные чулки, на высоченных лабутенах, но с затаенной робостью деревенской простушки в уголках глаз; она раздавала карточки-приглашения на peep show. Он пересчитал оставшиеся купюры, вздохнул и зашел. Круговой коридор, как в опере, открывал множество дверей, которые вели в маленькие кабинки с одним креслом, перед которым было установлена золоченая рама с прозрачным с обратной стороны зеркалом. Мишель сел в кресло, расстегнул плащ: за зеркалом виднелась огромная круглая кровать, застеленная красным, на ней на спине лежал мужчина, сверху валетом разместилась девушка, которая без особого энтузиазма сосала слегка эрегированный член мужчины, накрыв его лицо своими бедрами. Мишель ощутил вздутие в паху, ему страшно захотелось закурить, в подушечках пальцев закололи иголки: до девушки было всего два метра, это было не кино, на ее бедре был виден запудренный синяк, она работала, ей было скучно, но она была живая, теплая, и больше всего ему сейчас хотелось прикоснуться к ней; он засунул руку в карман и потрогал блокнот.

***

      Майкл вернулся в дом, на кухне включил кофеварку, выжал сок из двух апельсинов, поставил на поднос стакан, кофейник, тарелку с круассанами, мисочку клубничного варенья, кувшинчик сливок, масло, китайскую чашку тончайшего фарфора, положил серебряные приборы, потом накрыл все это салфеткой и отправился наверх.

      На втором этаже он толкнул дверь в спальню ногой, осторожно зашел и поставил поднос на столик у кровати, поднял голову – девушка спала на правом боку. Он опустился рядом на кровать, обнял ее рукой, добрался до груди, покрутил соски и опустил руку вниз, пощупал упругий живот, прижался к спине и попытался раздвинуть бедра.

      – Ну я сплююу! – девушка повернулась на спину, забросила руки наверх подушки, но глаза не открыла.

      – А кофе стынет, – Майкл раздвинул ноги девушки, уселся меж ними, дотянулся до подноса, сдернул полотенце, взял круассан, окунул его в варенье и повозил по животу, опустил ниже, пощекотал им клитор, пальцами левой руки раскрыл губы и вставил круассан внутрь.

      – Ну щекотно!

      – А так? – он вынул круассан, опустил голову и языком слизал варенье – девушка дернула ногами и свела бедра.

      – Вот задушу тебя сейчас – будешь знать как!

      – Ну погоди, я голодный, дай хоть поесть напоследок, – Майкл положил круассан на живот девушки, раздвинул руками ее бедра и улегся между ними. – Ты сегодня клубничная.

      – А вчера была другая?

      – А вчера была банановая.

      – Точно! А тебе какая больше нравится?

      – Настоящая. Узнаваемая.

      – А зачем же ты мажешь?

      – Люблю, когда ты вся извозюканная. Когда по тебе течет густая жидкость. Что-то мне это напоминаем. Смутно.

      – Вот палучишь щас у меня – будет тебе смутно!

      – Сладкого? – Майкл откатился на бок, взял круассан и отгрыз от него добрый кусок.

      – Ну ты что! Я уже тоже голодная! – девушка сдвинула бедра, потерла их друг о друга и раздвинула опять. – Давай!

      Майкл