Сказания о Титанах. Яков Голосовкер

тоже жизнь, и такая большая, как он сам – Гора-Человек. Но нужны для дум голоса живой жизни. В мертвой жизни думы мертвеют. Станут, как камни, тяжелыми. И сам Атлант-небодержатель окаменеет.

      И, озирая мертвый мир, грезил тогда Атлант о былой жизни.

      Снилась ему в сумраке дней далекая Аркадия, снилась река Лад́он и ее юный титан – тоже Ладон, сын древнего морского титана Форкия. Бывало, в веселое половодье, когда высоко вздымалась река и юный Ладон, выйдя по колено из вод, садился рядом с Атлантом, прислонясь спиной к склону Чудо-горы, и обнимал распахнутыми руками дубы и буки-великаны, – как смеялись тогда оба титана, Атлант и Ладон, под небом счастливой Аркадии!

      Говорил Атлант Ладону: «Ты многоводен, Форкид, и, как тартар, глубок. Моешь в тартаре ноги».

      И отвечал Ладон Атланту: «Так, Япетид. Я, Ладон, глубок, как тартар. Мою в тартаре ноги».

      И смеялись оба титана над шуткой. Разве может быть тартар под счастливой Аркадией!

      А в звездные ночи думал Атлант над черными водами океана о своих дочерях, о звездных девушках – веселых плеядах.

      Любовался, бывало, ими Атлант, как они девичьей гурьбой носились по горным тропам, по краю ущелий, вперегонки с золоторогой подругой – ланью Артемиды, как перескакивали через пропасти, с вершины на вершину, со звонким призывом: «О-ё-ѓо! О-ё-ѓо!» Где только не бывали они! В какой дубраве, в какой чаще… От каких зверей уходили! За какими гонялись!..

      Но раз погнался за плеядами истребитель зверей – великан Орион, прозванный Звездным Охотником, беспощадный красавец. Только звезды ночи равны красотой Ориону. Ему бы и гоняться за звездами.

      Не рука ли Кронида направила его? Побежали плеяды, все семь. Несутся что есть силы, все быстрее и быстрее бегут. А Охотник за ними, все ближе и ближе… Так бегут, что только видно мерцание над землей в летучем воздухе, а девушек нет. И сверкает вслед за мерцанием беспощадной красотой Орион.

      Что за бег по Чудо-горе? Стояла еще тогда Чудо-гора в Аркадии. Пронеслись плеяды через каменный кряж, понеслись по волнам моря, по либийским пескам, все мимо да мимо, все дальше и дальше, и вот уж некуда дальше – впереди океан. Добежали плеяды до края земли, где столпы небесные в клубах тумана. Задержаться нельзя: позади уже гудит на бегу медной палицей Орион, кружит ее колесом. Уж хотели сестры-плеяды кинуться в океан и кануть навеки. Но вдруг разошлись перед ними, как завесы, вправо и влево туманы. Открылась гора впереди, и не просто гора, а Гора-Человек.

      Стоит Гора, и смотрят на них с вершины Горы, из-под косматых седых утесов-бровей, отчим взором глаза. Только есть одни такие глаза на земле – у Атланта.

      Взметнулись сестры-плеяды, поднял их вздохом к себе отец Атлант. Ударились они о его каменную грудь, обернулись в гол́убок и уселись на сединах груди, по мшистому покрову сердца.

      А безумный Охотник уже метит медной палицей в голубок, вертит ее колесом, и, как звезды, горят глаза безумца.

      Тогда глухо заговорил Гора-Человек:

      – Что преследуешь моих дочерей-титанид, Истребитель?