Жизнь как наслаждение. Арсен Суренович Казарян

любит говорить о своих проблемах, она полностью на них зациклена. Другу с работы звонить не хотелось. Слишком развит в нем пофигизм, да и ложится спать рано. Я взял свой старый блокнот и стал просматривать его. Полистав раза два туда и обратно, я отложил его. Нет, в прошлое возвращаться тоже не хотелось. Определенно мне надо завести собаку. На столе у меня лежала книга Ницше «Так говорил Заратустра», я взял книгу и механически, словно в поисках ответа на мучавшие меня вопросы, открыл первую попавшуюся страницу. И, вздрогнув, с волнением прочел:

      Свободною стоит для великих душ и теперь еще земля.

      Свободных много еще мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоем, где веет благоухание тихих морей.

      Еще свободной стоит для великих душ свободная жизнь.

      Мурашки пробежали по всему моему телу. Может это был мне знак свыше? Может мне был послан ответ на вопрос, – Что делать? Еще много свободных мест для одиноких! И, благо, Россия одно из немногих мест в мире, где еще есть места для того, кто желает быть один.

      Я нахожу Остров

      Укрепление идеи бежать. – Раздумья о том, где я буду жить. – Я нахожу место участка. – Я начинаю распродавать свое имущество. – Покупка земли. – Канадский домик.– Я продаю свою квартиру.

      Идея бежать засела во мне. И я стал жить мыслями моего ухода или скорее бегства из мира людей. Я стал представлять себя живущим на каком-либо затерянном в океане острове, вдали от всех людей и вдали от всех, вечно преследующих меня проблем. На самом деле мне было абсолютно безразлично, куда мне бежать. Я просто должен был уехать отсюда. Оставив здесь все свое прошлое. По сути, мне надо было бежать от самого себя. Я решил начать все с нуля.

      В то, что я реально могу сделать это, я, конечно, не верил, я ясно сознавал, что это всего лишь иллюзия. Но сама мысль, само обдумывание этой возможности давало мне надежду. Я стал внутренне жить самой подготовкой к уходу из мира людей. Эта было своего рода погружение в иллюзию, в некую вымышленную игру. Но она меня неожиданно весьма заняла, увлекла и, безусловно, стала дарить некое успокоение.

      Моя жизнь раздвоилась. Одна ее часть, сценическая, предназначенная для окружающих, представляла меня обычного, погруженного в работу, общающегося с друзьями, имеющего любимых девушек, смеющегося, оптимистичного. Другая, основная, истинная часть моей жизни, была уже где-то далеко, вдали от всех, на затерянном в этом мире Острове, моем Острове! Частью своих мыслей я уже жил там и эта часть мыслей моих была моим прибежищем.

      И его проницательный дух познал человека,

      Познал и глубоко возненавидел человека

      И его законы.

      И поскольку он не имел ни жены, ни детей,

      То роздал все свое богатство нищим,

      Собрал небольшой караван верблюдов

      И в ночь, когда Багдад спал

      На покрытых кипарисами берегах Тигра, -

      Тайно удалился из города…²

      Было