Империя бурь. Сара Дж. Маас

уже позднее. Я немного устала, расправляясь с твоими солдатами. Сейчас я намерена отдохнуть, а не болтать с тобой.

      Надсмотрщик выпятил нижнюю губу:

      – Скоро, девка, ты научишься себя вести. Все вы научитесь.

      Аэлина не позволила себе даже мимолетную мысль об этом. Если Эраван и его валги завладеют хотя бы крупицей ее магического дара… А ведь он на это и надеялся.

      Надсмотрщик снова открыл рот. И тогда Аэлина атаковала его.

      Огонь толкнул надсмотрщика к ближайшей стене. Языки пламени струились у него по шее, носу, ушам. Это пламя не обжигало. То был ослепительно-белый свет.

      Надсмотрщик что-то кричал, пытаясь стряхнуть пламя. Но магия Аэлины не отпускала, пробираясь внутрь. А там… В отличие от испепеленного командира, внутри надсмотрщика было не за что уцепиться. Ни тьмы, чтобы выжечь, ни угольков человеческой жизни, которые можно раздуть. Только…

      Аэлина попятилась. Ее магия ослабла. Колени подгибались. Голову схватывали спазмы боли, а к горлу подступала тошнота. Аэлина знала и эти ощущения, и привкус во рту.

      Железо. Казалось, надсмотрщик внутри был железным. К привкусу железа добавился другой – маслянистый, отвратительный… Камень Вэрда.

      Демон, обитавший в надсмотрщике, сдавленно засмеялся:

      – Эти ошейники и кольца – жалкие игрушки по сравнению с сердцем из железа и Камня Вэрда. Прекрасная замена трусливому сердцу, которое когда-то билось здесь.

      – Зачем? – только и могла выдохнуть Аэлина.

      – Меня поместили в эту оболочку, дабы показать, чтó тебя ожидает, если ты и твоя свита явитесь в Морат.

      Аэлина снова ударила его огнем, выжигая все, что могло гореть. Ее целью был сгусток тьмы внутри надсмотрщика. Она била раз за разом. Надсмотрщик продолжал яростно рычать, но Аэлина не оставляла усилий, пока…

      Пока ее не вывернуло прямо на священные камни. Эдион придерживал сестру, дожидаясь, когда прекратятся судороги.

      Аэлина подняла голову. Она сожгла всю одежду надсмотрщика, однако ее пламя не причинило вреда его коже. А в грудной клетке билось его сердце, похожее на кулак, стремящийся вырваться наружу.

      Сердце ударяло в его кожу, растягивая плоть и кости.

      Аэлину передернуло. Эдион выбросил вперед руку, не давая сестре сделать шаг. Надсмотрщик выгнул спину. Его рот застыл в беззвучном крике.

      Лисандра опустилась на землю, снова превратилась в призрачного леопарда и с угрожающим рычанием подошла к Аэлине и Эдиону.

      Сердце-кулак продолжало ударять изнутри. И вдруг кости хрустнули, прорывая телесную оболочку. Следом начали рваться жилы. Грудная клетка стала похожа на распускающийся цветок. Внутри «цветка» было пусто. Ни крови, ни внутренностей.

      Только тьма. Могущественная тьма, неподвластная времени. И два мерцающих золотистых уголька на поверхности тьмы.

      Нет, не угольки. Глаза, сверкающие древней злобой. Они щурились от удовольствия. Они сознавали, что произвели впечатление.

      Всю остающуюся силу Аэлина направила на то, чтобы не согнуться,