Приемный покой. Геннадий Анатольевич Бурлаков

приемного отделения. Приходилось часто оказывать первую помощь, госпитализировать эту группу больных, проводить специфическую терапию. Сроки нахождения больных в стационаре колебались от нескольких часов до нескольких недель, что также говорило о тяжести последствий в этих ситуациях.

      Плюс еще и сами больные ажиатированы, напуганы публикациями в прессе об этой ситуации. Порой обращались за помощью не потому, что были последствия после укуса осы, а по поводу самого факта укуса, через несколько минут после укуса.

      Словом, приходилось работать "на полную катушку" с такими больными.

      Ранняя осень. 23-05. Приемное отделение больницы. Стук в дверь ординаторской:

      – Доктор, на приемный. Привезли осу.

      – Опя-я-я-яяять осу! Это уже которая, 15-я или 20-я?

      – 16-я.

      – У-У-УУУУУ! Иду.

      На приемном отделении на кушетке лежит на спине больной, бледный, рука согнута на груди, прикрывая ладонью шею. Из под ладони видна тоненькая запекшаяся струйка крови.

      – Ничего себе оса!… Уберите-ка руку.

      Подбегает санитарка и говорит:

      – Нет, доктор, это не к Вам. Ваша больная ждет в коридоре.

      – С укусом осы?

      – Ну да.

      – А это кто?

      – А этого только что привезли на частной машине знакомые. Еще не знаю к кому.

      Но рука уже убрана, под ней след свежего пулевого ранения шеи.

      И никого кроме меня и моих сестер и санитарок (я их всегда ласково зову в глаза и за глаза «девушками» независимо от возраста) на приемном покое еще нет. Надо начинать работать, оказывать помощь, собирать на себя необходимых для работы специалистов.

      Та-ак! Укус осы подождет. Тем более проходя по коридору на приемный покой я видел мельком эту больную, и она явно не вызывала опасений за свое состояние.

      Не так часто терапевту, да и хирургу, приходится в те наши дни сталкиваться с пулевыми ранениями. Потому вполне объясним холодок, возникший у меня в груди.

      Но нельзя показать больному, сопровождающим и своим сотрудникам свои чувства, потому в привычной для себя манере держаться начинаю осматривать больного и продолжаю балагурить, сам еще не зная, куда меня заведет эта приветливая и веселая форма разговора:

      – И что? Только 1 пуля? И стоило из-за этого…

      – Нет, ЧЕТЫРЕ,– – вмешался в разговор один из сопровождающих. – Одна в шее, одна в голове, одна в груди. И вот еще одна, – сказал он задирая на себе рубашку, поворачиваясь ко мне спиной и показывая пулевое ранение у себя на спине.

      Вот тогда холодок в груди стал быстро распространяться по всему телу.

      Но натренированные за более чем 20 лет рефлексы уже начинают работать. Учитывая большую тяжесть лежащего, чем стоящего передо мной, начинаю осматривать его первым.

      Итак. След от пули на голове в верхней части лба. Пулевое отверстие рядом с грудиной. Следов наружного кровотечения не видно. Артериальное давление низкое, пульс частый, слабый. Сердце бьется учащенно.

      Я поворачиваюсь к своим девушкам:

      – Вызывайте