Вниз по невидимой реке. Александр Кандауров

вспоминаешь историю, которая приключилась с вашим пожизненным армавирским соседом, толстым и добрейшим дядей Миней Хрусталёвым. Именно ему бабушка продала полдома, когда осталась одна с твоей будущей мамой и Лёкой.

      У дяди Мини не было детей, и он любил и баловал тебя, как родного: сюсюкал, придумывал разные ласковые шутливые прозвища, вырезал свистульки, разрешал красить забор и брал с собой погулять.

      Гуляли недалеко – до ближайшего пивного ларька. Когда шли, дядя Миня задыхался, хрипел и булькал. Выпив залпом полкружки, успокаивался, показывал тебя друзьям, гордился. Говорю вам, племянник мой. Зовут Сашулька. Откуда? Оттуда! Ты посмотри, ржут, дураки. У меня что, не может быть племянника?

      У дяди Мини была пугавшая тебя красная лысая голова, волосатая грудь, синее брюхо и одышка. Ещё у него была жена Раиса, собака по имени почему-то Мальчик и друг – тихий, задумчивый выпивоха, с которым дядя Миня иногда крепко зашибал.

      После этих встреч Раиса имела обыкновение отселять дядю Миню с другом в отдельный домик во дворе, который дядя Миня именовал «кемпингом», где они и ночевали на двух солдатских койках, разделённых солдатской же тумбочкой.

      Мальчик имел обыкновение запрыгивать в постель хозяина и греть тому ноги.

      Однажды ночью, после очередного вечера обильных возлияний и задушевных бесед, крепко уснувшего дядю Миню разбудил ужасный вопль друга:

      «Минька, кто здесь у тебя? На меня мужик сейчас навалился и давай душить».

      «Может, это Мальчик?», успокаивал дядя Миня.

      «Какой на хер мальчик, – обижался друг, – говорю тебе, здоровый мужик. Лохматый как чёрт».

      Кто нынче помнит наших бездетных соседей Хрусталёвых, давно унесённых медленной – не то, что их родная Кубань – рекою времени? Спасибо вам за ласку, за вечерние посиделки и разговоры, за фартук, полный отобранной специально для тебя самой спелой вишни, за огромный орех во дворе.

      Кто ещё вас вспомнит?

      Прощай, дядя Миня, прощай, тётя Рая, как славно ещё раз назвать вас по именам, унесённым в неведомые нам пределы медленной, неодолимой рекой.

      8

      Рядом с армавирским домом, куда бабушка привезёт тебя на лето, спасая от немилосердно-жаркого дыхания Каракумов, будет крутой спуск к реке Кубани, выложенный булыжником.

      В одном из домов на этом крутом спуске живёт страшный хмурый дед, который «двадцать лет отсидел, девчонку изнасиловал». Ты представляешь, как он ловит девочку с бантом и не отпускает домой, а вместо этого долго её мучает, а потом сидит за это в тюрьме, а потом возвращается, и ему очень стыдно, ведь все знают, какой он плохой. Когда он выходит из дома, ты отворачиваешься, чтобы он не подумал, что ты тоже всё про него знаешь, ведь он и так мучается, он такой старый, и ему так стыдно.

      Ты боишься быстрой ледяной горной Кубани, её мощного течения, которое валит тебя с ног. Ты замираешь, когда соседские мальчишки рассказывают, что они плавают на другой берег Кубани в Старую Станицу и что при этом надо иметь в трусах булавку, чтобы колоть себя в случае судороги.

      Ты маменькин, точнее, бабушкин