Шепот блуждающих песков. Надежда Мамаева

в сторону которого мотнул головой мой новоявленный супружник. Здоровенная тварюга, чешуя которой отливала под палящим солнцем всеми оттенками последних лучей заката. Короткий толстый хвост с шипом на конце делал зверушку не только ездовой, но и боевой. Впрочем, как и зубы, каждый – с мой указательный палец длиной. На такую не только два, все четыре седла приладить можно.

      Хантеру было не до любований собственным транспортным средством. Он, так и не выпустив моей руки, потащил за собою внутрь постоялого двора. К моему шагу сиятельный и не подумал приноровиться, отчего на лестнице, которая вела из зала салуна на второй этаж, я узнала, что стремительно со ступеней можно не только скатываться, но и взлетать на них в буквальном смысле этого слова: силясь успеть, я едва не перелетела полпролета в прыжке.

      В свой номер муженек ворвался так же стремительно, и только заперев дверь, удосужился отпустить мою руку.

      – Постой немного, – бросил он и, не дожидаясь моего ответа, начал снимать с себя сюртук.

      Я уставилась на сиятельного. Нет, я слышала, конечно, что после свадьбы мужьям надо отдавать какой-то долг, и супруги любят его принимать почему-то не в совсем одетом виде. Но мы еще и получаса не женаты, и я у Хантера ничего такого не брала, чтобы успела вырасти кредиторская задолженность.

      Блондинюка закатал рукава рубахи и, пробормотав себе под нос: «Проверим», размял пальцы. Короткое «постой не шевелясь» – и мне в лоб тут же полетел пучок света, сорвавшийся с пальцев муженька.

      Не знаю, может, прислуга приказов этой сиятельной занозы и слушалась беспрекословно, а у меня летящий в лицо магический хук рождал лишь чувство острой, как отравление, любви. Любви к собственной жизни. Такой юной и прекрасной. Посему я, не хуже чем пехотинец нашей доблестной армии, упала ниц и, используя любимый способ передвижения завсегдатаев кабака Сэма, по-пластунски шустро поползла к кровати. Ввинтилась в просвет между полом и днищем и залегла.

      В озадаченное лицо муженька, появившееся спустя пару секунд, полетела походная сумка, квартировавшая под кроватью.

      Послышалось сдавленное шипение. Видать, попала-таки по сиятельному носу. Прозвучавшие далее слова, смысл которых никак не вязался с интонацией, в которой проскальзывали явные матерные нотки, заставил меня занервничать еще больше. Хотя казалось: куда уж сильнее-то?

      – Леди, я прошу прощения, что не предупредил вас, но объяснение моих поступков займет уйму времени, которого у нас с вами нет. Прошу, вылезайте из-под кровати…

      «Да чтобы у тебя все клапана заклинило! Нашел дуру», – подумала я со злостью. Рука потянулась к голенищу сапога, где был припрятан мой любимый гаечный ключ: без боя не дамся.

      То ли Хантер почувствовал, что при повторной попытке выступить парламентером огребет по полной, то ли просто решил отвлечь меня болтовней, готовя какую-то грандиозную гадость, но попыток штурма моей пыльной и паутинной обители больше не последовало. Зато в тишине прозвучало:

      – Вчера вы дотронулись до горбуна,