Война шерифа Обломова. Артем Бук

готовый вырваться наружу разряд в несколько тысяч вольт. Ну вот и всё. Сейчас охота закончится… Тяжелый охотничий нож, брошенный могучей лапой, прошелестел в воздухе и по рукоять вошел в голову помощника. Где йотун его прятал?! Я ошарашенно смотрел, как подгибаются ноги Томми, медленно падает на землю приготовленная к бою дубинка, а следом заваливается и тело, облаченное в ошметки полицейского комбинезона.

      Моего секундного замешательства хватило Диммаку, чтобы метнуться к джипу и запрыгнуть на водительское сиденье. Я не удивился, заслышав урчание заработавшего мотора. Система безопасности разрешала заводить машину лишь полицейским, но древний враг разбирался с техникой куда лучше моего. Посылая две пули в лобовое стекло, я уже знал, что проиграл. Заряди я револьвер бронебойными, они прошли бы сквозь защитное напыление, как нож сквозь масло. Но план был брать живым, и в оружии оказались лишь ослабленные пули, отскочившие даже от резиновых колес, когда я попытался обездвижить захваченный транспорт.

      Диммак оскалился через лобовое стекло, за его плечом торчала озабоченная физиономия Морта, просидевшего всю схватку прикованным на заднем сиденье. Джип сорвался с места и понесся по саванне прочь от дома. Проводив его взглядом, исполненным бессильной злобы, я оглядел место побоища. Похоже, дела у моей армии шли неплохо, пока на сцене не появился двухсоткилограммовый сгусток мышц. Пятеро зеленоглазок оказались буквально нашпигованы пулями и однозначно мертвы.

      Но и мой отряд почти полностью уничтожен. Майка и Али наверняка убрали первыми – со своего места я видел, что выстрелы буквально снесли им головы. Подходить к фигурке Дианы, наполовину укрытой за одним из грузовиков, я не стал. За два года, как ни крути, я привязался к вечно бурчащей занозе. Пусть только сейчас понял, что мне будет ее не хватать. Запомню ее юной и красивой, а не остатками плоти на пыльном дворе колониального захолустья. Девочка заслуживала большего, чем стать жертвой идиотской перестрелки.

      С алкогольным ополчением все было не так просто. Следы пуль имелись лишь на троих – зеленоглазки успели натренироваться и сносили головы весьма споро. А вот до семерых добрался мой эдемский приятель. Парочке размозжили головы о землю, еще одному – о стену дома, у двоих оказались неестественно вывернуты шеи. Белобрысый худощавый тип по имени Фрэнк был в шоке и, тихо скуля, пытался куда-то ползти, волоча по земле сломанные ноги. Высокий араб, откликавшийся на имя Маджид, хрипел, лежа на спине. Что с ним, я понять не мог, но выглядел он паршиво.

      Я обернулся к ферме. В доме царила тишина. Видимо, Хулио оказался единственным смельчаком среди семейства и поденщиков – остальные собирались дождаться окончания битвы в подвале и сдаться на милость победителям. Мудро с их стороны. И удачно для меня. Подойдя к Фрэнку, я опустился на колени и тронул его за плечо. Залитое слезами лицо повернулось ко мне, постепенно приобретая осмысленное выражение.

      – Ш-шериф… – Кажется, он не верил,