Хелот из Лангедока. Елена Хаецкая

тебе целый год верной службы.

      Робин задумался. Хелот тронул его за плечо:

      – Я умею читать и писать, кроме того – слагать стихи, играть на роте, знаю язык норманнов и язык куртуазной поэзии…

      – А это-то ты откуда знаешь?

      – Это мой родной язык, – сказал Хелот. – Можешь меня за это повесить. Лангедок – это на юге Франции. – Он улыбнулся.

      – Час от часу не легче. – Робин выглядел растерянным.

      – И я могу быть тебе полезен, – продолжал его уговаривать Хелот. – Локсли, ведь я когда-то умел держать в руках оружие.

      – Слабо верится, господин трус, – недоверчиво сказал Робин.

      Хелот рассмеялся:

      – Я постараюсь исправиться. Решайся, Локсли. Берешь меня на год в обмен на жизнь и свободу для этого рыцаря?

      – А с какой стати ты так печешься об этом мальчишке с петушиным гонором? Надеешься, что при случае он замолвит за тебя словечко? Кто он тебе?

      – В какой-то степени он мой крестник, – неопределенно произнес Хелот.

      – Темнишь. – Робин покачал головой. – Ох, темнишь… Но ты прав, ты действительно мне нужен. Жизнь сопляка не стоит твоих познаний. С ним я всегда успею разделаться, если он не покинет Ноттингамшира… – Он критически осмотрел худенького невысокого мальчика с льняными волосами. – Иди, ты свободен, – проговорил разбойник. – И помни, кто и какой ценой тебя спас.

      Греттир молча поцеловал Хелоту руку и вскочил в седло. Робин вытаращил глаза. Даже в знак благодарности потомок знатного рода не сделал бы этого, будь перед ним человек низкого происхождения… разве что Хелот был духовным лицом. Конь перешагнул через стрелу, косо вонзившуюся в землю, и вскоре всадник исчез за поворотом. Робин проводил его глазами, покосился на Хелота.

      – Вот какие почести оказывают у нас норманнские рыцари разным проходимцам…

      Хелот пожал плечами.

      – Мальчик хорошо воспитан, – сказал он, – и я им доволен.

      – Хорошо воспитан? – переспросил Робин. – Ты что, священнослужитель, Хелот из Лангедока?

      Хелот не ответил.

      Глава четвертая

      – Не реви, мать, – гудел Малютка Джон, положив свою огромную лапищу на плечо хрупкой женщины, закутанной в шаль. На вид ей было не то тридцать лет, не то пятьдесят, не поймешь. Женщины в этих краях рано старели, но поздно умирали. – Вот придет Робин, он рассудит. И все будет хорошо, так хорошо, что сама удивишься. – И поскольку она не переставала захлебываться слезами, прикрикнул: – Да прекрати плакать, ты!

      Она съежилась и послушно перестала всхлипывать, но Хелот заметил, что она дрожит всем телом. Однако верзила Джон не обращал на это ни малейшего внимания.

      – Успокоилась? Вот и хорошо, – удовлетворенно заметил он и перевел самодовольный взгляд на Хелота. – Эй, Хелот, накорми почетную гостью. Поднеси эля и все, как положено.

      Хелот еле заметно улыбнулся, входя в лесной дом, оплетенный кустарниками так, что и днем было трудно его отыскать. Гостеприимство было одной из разбойничьих традиций лесных стрелков. Прежде чем ограбить, жертву полагалось как следует попотчевать.