#Сказки чужого дома. Эл Ригби

кивнул Ласкез. – А почему вам не нравятся «Идущие домой»?

      Она поправила ворот и взяла в руки букет. Затем положила его на колени и стала теребить мелкие зеленые листочки.

      – Он слишком тяжело ей болел. Это всегда заметно, если, конечно, читатель внимателен. Книга, которой автор болел по-настоящему… она колет тебя иголками или даже режет ножами. Ты зачастую даже не понимаешь причин и, конечно же, не замечаешь ни иголок, ни ножей, но чувствуешь. И если ты вдруг видишь…

      Она понюхала цветы и снова отложила их. Ласкез ждал.

      – …то невольно начинаешь задавать себе вопрос, сколько этих ножей торчит у автора в груди. Напомни-ка мне вкратце, о чем она?

      Ласкез задумался. Он не видел смысла в пересказах, тем более ему казалось странным проговаривать известный сюжет. Но ла Ир явно хотела что-то услышать или просто забавлялась. Спешить было некуда. И он попробовал:

      – О дальнем острове, на котором стояли древние здания, запертые хитрыми замками. Поговаривали, что внутри когда-то поклонялись сильным существам… их звали «тэусы», и они умерли… Точнее, люди убили их и стали править сами. Другие говорили, это выдумка. Потом несколько человек нашли близ крыльца ребенка, вокруг которого летали птицы. Ребенок был крылатым и смуглым… и обладал силой – поворачивать вспять моря, усмирять бури, приручать зверей. Вскоре оказалось, что таких – детей и взрослых – много, и в одну дождливую ночь они вышли из дверей этих древних зданий, которые тут же рухнули, все, кроме самого центрального, и…

      – И?… – тихо подтолкнула ла Ир.

      – Люди, нашедшие первого ребенка… Механик, Мечтатель, Страж, Поэтесса, Близнец и Замарашка решили привести крылатых в мир. А там…

      Он запнулся. Женщина тяжело вздохнула и продолжила:

      – А там существа стали убивать, потому что мир показался им прогнившим. У них было свое представление о том, как перестроить его правильно. Победить несправедливость. Снова заставить людей верить в чудеса. Но люди не захотели и перебили их. И вот тогда рухнули последние из Холодных Хором. Вроде бы погребя под обломками тех, кто вывел крылатых в мир. А ведь, наверное, крылатые не были злыми. Лишь жестокими.

      – Они долго пробыли в заточении. Вряд ли могли понять, что мир просто стал другим. Не хуже, а другим.

      – Другим… – повторила ла Ир.

      Больше она ничего не сказала, будто по-прежнему чего-то ждала. Как оказалось, так и было.

      – Может, у тебя есть интересный вопрос?

      Вопрос был. И Ласкез подумал, что задать его литературоведу – неплохая мысль.

      – Как вам кажется, о ком эта книга?

      В свое время Ласкез обсуждал это почти со всеми, кто читал известную, переизданную уже пять раз историю. Спорили многие. Трудно было не увидеть в приключениях шести безымянных людей двойное дно, а вот разгадать, насколько оно глубоко…

      – Хм.

      Губы ла Ир растянулись в улыбке. Она пододвинулась ближе, наклонилась и заговорщицки прошептала:

      – Я жуткая врунья. В своей рецензии я написала,