Плач Персефоны. Константин Строф

их вынуждала обратно жмурить глаза. Через несколько секунд головокружение проходило, язык с трудом отклеивался от неба, и борода еле заметно кривилась в невразумительной улыбке. Атлант же, забыв о вверенной ему ноше, сбегал гонимый любопытством, а возвращался, шатаясь, разгребая творожистое небо горстями.

      Если бы Пилада могли видеть в такие минуты, то, вне всяких сомнений, испугались бы, не зная, что замышляет его нескладный, неистощимо безмолвствующий человек.

      В один в меру прекрасный момент после привычного отрывистого стука дверь все-таки отворилась, и в комнату уверенным шагом вошла Ольга. Нежин как раз отвлекся от чтения и лежал с закрытыми глазами. Разглядев ее сквозь мерцающую щелку слегка разомкнутых век, он кое-как подавил накатившую было дрожь, обыграв ее ворочанием спящего. Даже попробовал всхрапнуть, но вышло не слишком правдоподобно, и он замолчал.

      Ольга не уходила. Склонившись, она пристально его разглядывала. Нежин в напряжении ждал, что будет. Одной половиной он был уверен, что выдал себя, и с мучительной тревогой, близящейся к ужасу, представлял, как до него дотронутся, гадал, на который из расслабленных членов падет выбор. Он уже легко подрагивал в ожидании тряски. Но Ольга лишь позвала его, достаточно, впрочем, резко и громко. Нежин поспешил открыть глаза, не дожидаясь ни усиленных мер, ни исчезновения оптической иллюзии.

      – Доброе утро, – и ничуть не сконфуженная Ольга во весь рост. – Вы что, действительно не ели все эти дни?

      Нежин попробовал легонько махнуть рукой в последней надежде разогнать морок.

      – Пусть это будет ваше приветствие, – невозмутимо ответило ему видение. – Так вы вправду голодали? Ради чего?

      Нежин собрался пожать плечами, но Ольга избавила его от этого, уже зачав новый вопрос:

      – Почему вы мне не открывали и даже не отвечали, когда я стучалась? Вы не слышали?

      Вопросы ради вопросов.

      – Ну да ладно. Вы мальчик взрослый. А я пришла напомнить вам о том, что сегодня воскресенье и пора идти на службу.

      Только теперь Нежин обратил внимание на своеобразность ее наряда и понял, о службе какого рода идет речь.

      – Ну что же вы лежите? – Ольга с легкостью взяла строгий тон. – Вставайте, мне совсем нет нужды опоздать.

      – Я останусь, – с трудом выговорил Нежин. Хрипло и отрывисто, но прежде отвернулся к стене.

      – Как не пойдете? – Ее удивление звучало предельно искренне.

      – Понимаете ли, я никогда, собственно, и не ходил, – ему хотелось натянуть на голову простынь, но та почему-то не давалась.

      – Как?

      Раздался шорох платья, и диван вместе с Нежиным наклонился под новым весом.

      Занялось молчание, и Нежин ощутил себя фантомом, столетиями считавшимся повсеместно за выдумку.

      – Когда же вы в последний раз причащались? – ни капли шутливости не было в этих словах.

      – Причащался? – удивился немного Нежин. Впрочем, совсем немного. –