Проект «Отступник». Часть 2. СТИКс. Игорь Райбан

то есть Джоник, проснулся и опять злился, что он связанный.

      – Какого черта ты творишь? – вскипел он.

      – Я тебя предупреждала. Не надо было пить, – спокойно ответила я.

      – Да кто ж тебя послал мне на голову? И главное за что?! Я небезгрешен, конечно, но ты просто чудовище, мутантка зонная!

      – Поговори мне тут еще! Сам чудовище! Оно сейчас тебя кормить будет. И заметь, не цианистым калием.

      – Ох, спасибо огромное, прости, поклониться не могу, связанный я, – злился Джоник.

      – И не ерничай. Сам ведь виноват.

      – Ну что, я малый ребенок? Развяжи, поедим нормально за столом. Я больше не буду.

      – Хорошо, но если еще что-нибудь выкинешь, смотри у меня, – предупредила я его.

      – Ни-ни, – пообещал Джоник.

      Я его развязала и пошла на кухню накладывать завтрак на стол.

      А этот мудак шел за мной, не успела я и пару шагов пройти, схватил меня сзади, набрался, блин, сил на моих витаминах, положил на диван.

      Положил, это мягко сказано, скорее бросил на него, разозлила я его, видно.

      Схватив брошенный мной рядом скотч, теперь он уже крепко спеленал меня им.

      Но легко ему не было, я отчаянно брыкалась и пару раз заехала ему.

      – Какого хрена ты творишь опять?! – зло сказала я, повторяя его слова, сказанные пару минут назад.

      – А вот нефиг командовать в моем доме.

      – Вот так и помогай людям! Делай потом добро. Надо было мне бросить тебя подыхать! – огрызалась я, связанная по рукам и ногам.

      Прошло примерно медленных два часа…

      Взгляд Джоника.

      Минуло примерно два часа, прежде чем я остыл.

      Я мерил шагами метраж кухни, обдумывая свое поведение.

      И зачем я сделал так с ней, срывая свою злость на несчастной девушке?

      Что я зверь, что ли? Ведь она желала мне только добра.

      Спасла меня еще, между прочим, от неминуемой смерти.

      По всем законам Зоны я был ей обязан, то есть должен, по жизни.

      А долг есть долг, неважно перед кем.

      Молча я зашел в комнату, где находилась она. Подойдя к связанной Регине, ничего не говоря, разрезал ее путы кухонным ножом.

      Она лежала, как побитый бездомный котенок, словно ютящийся где-то на холодной улице.

      Невольно защемило у меня в груди забытое чувство жалости или сострадания.

      Повернувшись к ней спиной, нарочито, немного грубовато, я сказал ей: «Прости уж меня. Не обижайся. Захочешь, оставайся. Можешь пожить здесь сколько угодно».

      И вышел прочь из комнаты.

      В итоге она осталась у меня, не знаю только насколько. Кошки ведь гуляют сами по себе.

      Тесное пространство, как ни крути, незримо сближает людей, что бы там ни было между ними в прошлом.

      Потихоньку она оттаяла, начала о чем-то спрашивать меня, рассказывать о себе или свои случаи из жизни.

      К вечеру этого дня мы помирились окончательно.

      Взгляд Регины.

      Я лежала связанная и злилась. Какого … я не сбежала сразу же. Теперь вот лежу тут.

      Он