Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая. Станислав Владимирович Далецкий

Дальним Востоком и Центральной Россией, уже произошло несколько нападений офицеров на патрули Красной гвардии, и Советская власть училась защищать себя, проявляя бдительность и настороженность, особенно на железной дороге, вдоль которой туда-сюда мотались толпы растерянных буржуа, чиновников, лавочников и офицеров, составлявших некогда опору царизму и Временному Правительству, и враз лишившихся при Советской власти своего положения в стране и обществе.

      Иван Петрович показал свою увольнительную записку и объяснил, что возвращается домой в Токинский уезд, где у него живет жена с новорожденной дочерью. Доставая увольнительную, Иван Петрович расстегнул шинель и старший караула увидел на груди офицера солдатский георгиевский крест, что свидетельствовало о том, что офицер этот ранее был солдатом. Настороженность патруля красногвардейцев сменилась на доброжелательность солдат к бывшему солдату: они знали, что георгиевский крест просто так не давался и этот офицер перед ними был фронтовик, своей отвагой выбившийся в офицеры.

      Старший патруля прочитал увольнительную Ивана Петровича, вернул её и разрешил офицеру следовать дальше, приговорив: «Вы, товарищ, офицерские-то погоны снимите – Советская власть своим декретом отменила все чины и звания в армии и стране, поэтому, кто носит офицерские погоны, тот считается противником Советской власти, потому что не признает новых порядков. Лучше вам, подпоручик срезать погоны прямо здесь – иначе в городе у вас постоянно будут проверять документы, если вы будете в погонах, – закончил свою речь солдат и протянул офицеру кинжал.

      Иван Петрович послушал доброго совета, срезал кинжалом погоны с шинели и, с внутренним сожалением, выбросил их в урну: офицерство досталось ему фронтовой отвагой, но расставание с погонами сулило и расставание с войной, соединение с семьей, что было значительно важнее офицерских погон.

      Смешавшись с такими же беспогонниками: солдатами и офицерами, которых различить можно было лишь по качеству шинельного сукна, Иван Петрович, закинув вещмешок на плечо, вышел на привокзальную площадь, намереваясь прикупить еды в дорогу, и если повезет, кое-какие подарки жене и тёще: пара золотых сережек и кольцо были припрятаны у него в потайном кармане кителя, но хотелось подарить женщинам что-то более существенное: отрез на платье или пуховую шаль, весьма пригодившуюся бы в наступивших морозах.

      Деньги на покупку вещей у него были: комендант вместе с увольнительной запиской раздал офицерам все деньги из гарнизонной кассы, справедливо полагая, что в скором времени содержимое кассы перейдет к новым властям, которых он, полковник, не признал и признавать не собирался.

      Итак, деньги у Ивана Петровича были, но торговли на привокзальной площади, как в былые времена не наблюдалось, да и сама площадь была пуста: редкие прохожие, поёживаясь от холодного ветра, торопливо пересекали площадь в разных направлениях, а прибывшие вместе с ним пассажиры, тотчас скрылись в привокзальных улицах.

      Иван