Серьезные отношения. Анна Берсенева

за уроками сидишь?

      – Здравствуйте, – подняв на него блестящие и черные, как у мамы, глаза, сказала Надя. – Это я немецкие слова учу. И устойчивые словосочетания.

      – Она с репетитором занимается, – объяснил Колька. – Второй год уже. В школе английский у них, ну, а она немецкий еще захотела. Любознательная. Говорю же, в мамочку пошла.

      – А Галинка где? – спросил Глеб.

      – В командировке. В Голландии, кажется, не то в Бенилюксе… Голландия, она как, в Бенилюкс входит, не знаешь?

      – Входит, – кивнул Глеб. – Она же Нидерланды вообще-то, Голландия.

      – Нидерланды – одна из стран Бенилюкса, – сказала Надя. – А еще Бельгия и Люксембург.

      – Умная, умная, знаю. – Колька рассеянно погладил дочь по голове. – А чай ты можешь заварить, а, умница?

      – Легко, – хмыкнула Надя. – Черный или зеленый? Зеленый полезнее, – уточнила она.

      – Мне все равно, – улыбнулся Глеб. – Давай какой хочешь. Взрослая совсем, – заметил он, когда Надя ушла на кухню. – Самостоятельная.

      – Наверное, – вяло пожал плечами Колька. – Галкино воспитание.

      – Да уж не прибедняйся. Ты ее чаще, чем мама, видишь.

      Пять лет назад Галинка ушла из «Комжизни» и была теперь независимым журналистом. В Москве не было, кажется, ни одного глянцевого журнала про досуг и красивую жизнь, для которого она не писала бы. Тематика, ради которой Галинка оставила теплое штатное местечко в престижной газете, была приятная – путешествия, но писать на эту приятную тематику приходилось в далеко не щадящем режиме, и в таком же режиме приходилось ездить по белу свету. Галинку знали во всех посольствах, у нее были открыты визы в самые что ни на есть экзотические страны, и застать ее в Москве было труднее, чем в каком-нибудь Бенилюксе, если еще не подальше. Так что Глеб говорил не зря – Колькина дочка в самом деле чаще видела папу, чем маму.

      Вернувшись в комнату, Надя быстро собрала со стола свои карточки, поставила фарфоровый чайник и сахарницу.

      – Зачем здесь, мы бы и на кухне, – возразил было Глеб.

      – А я сейчас ухожу, – ответила Надя. – У меня урок же.

      Они все-таки перебрались на кухню, чтобы Глеб мог курить.

      – Ну? – сказал Колька, усаживаясь на широкий подоконник и глядя на Глеба внимательными глазами. Насмешливые искорки, когда-то плясавшие в этих глазах, давно уже сделались только воспоминанием, но внимание ко всему, что было важно для друга, осталось прежним. – Случилось же что-то, а?