Название | На нарах с Дядей Сэмом |
---|---|
Автор произведения | Лев Трахтенберг |
Жанр | Современная русская литература |
Серия | |
Издательство | Современная русская литература |
Год выпуска | 2016 |
isbn | 978-5-699-87704-1 |
Приветствую всех, кто начинает читать мои американские тюремные хроники!
20 августа 2002 года в пять часов утра в мою нью-йоркскую квартиру на 20-й авеню ворвались двадцать вооруженных агентов ФБР. Весь квартал был окружен, соседи вываливались из окон. «Сегодня – самый главный день твоей жизни», – сказал начальник ареста. Через несколько часов американские телеканалы сообщили об очередной победе над «русской мафией».
С тех пор я прошел через несколько тюрем, семерых адвокатов, второе уголовное дело, трехлетний домашний арест с электронным браслетом на левой лодыжке и полное банкротство. 3 июня 2005 года американский федеральный судья Джон Лифланд приговорил меня к 60 месяцам тюрьмы. Мои обвинения выглядели пугающими: «преступный сговор с целью вымогательства и обман правительства Соединенных Штатов Америки».
Сейчас мой главный прокурор, которого я видел почти на всех своих судебных слушаниях, – один из кандидатов на пост Президента США, и его показывают по американскому телевидению каждый день. Это – Крис Кристи, нынешний губернатор штата Нью-Джерси. Воистину – пути господни неисповедимы…
В силу многих гуманитарных причин и прямого шантажа со стороны президентского кандидата я был вынужден признать себя виновным. Если бы я пошел на суд присяжных и если бы я его проиграл, то мне грозило бы 30 лет тюрьмы. Тем не менее с переездом на нары к дяде Сэму моя жизнь не закончилась, а лишь временно перешла в другую систему координат. На протяжении четырех лет в двух основных русско-американских изданиях и в Интернете на сайте www.NaNarah.com публиковались мои записки. На основании этих рассказов из-за решетки и была написана моя книга.
Искренне ваш, Лев Трахтенберг
Основано на реальных событиях
Глава 1
В последний путь
Новые трусы «Келвин Клайн» мне так и не пригодились.
Накануне моего ухода в Федеральную тюрьму Форт-Фикс я позвонил Галке. Было пол-одиннадцатого вечера:
– Слушай, делай, что хочешь, но когда ты за мной заедешь завтра утром, мне нужны две пары новых трусов».
«Хотя бы буду в своих собственных», – подумал я.
Когда нас арестовали три года назад и отправили в мою первую в жизни тюрьму графства Эссаик, единственное, что мне оставили охранники, были трусы. Еще я вспомнил свою бабушку, которой пришлось уходить в эвакуацию пешком. Тогда она надела на себя все свои пять платьев. Я хотел последовать ее примеру и пронести на себе как минимум две пары трусов.
Кроме своего прямого назначения, они должны были стать воспоминанием о жизни на свободе. В Форте-Фикс мне предстояло провести пять лет.
Рассуждения будущего зэка сводились к следующему: «Хорошим поведением я могу заслужить условно-досрочное освобождение и получить «гуд тайм[1]» – девять месяцев. Три месяца я уже отсидел в СИЗО округа Эссаик во время предварительного следствия. Итого – год долой. К сожалению, трехлетний домашний арест властями не учитывался. Поэтому я выйду на свободу года через четыре. Все зависит от тюремной администрации и совсем чуть-чуть от меня. Приложу усилия – оно того стоит».
…Первого июля, рано утром, ко мне на 20-ю авеню в нью-йоркском Бруклине приехали Галка, Мишка и Тимур. Я загрузил в «Тойоту» своих друзей остатки вещей, которые ребята должны были сохранить у себя до моего возвращения в Нью-Йорк. Куда именно я вернусь и где буду жить, пока было неизвестно. Держать свою достаточно дорогую квартиру все это время не имело смысла.
Две недели до «дня Х» происходила безжалостная чистка Авгиевых конюшен и полнейшая эвакуация нажитого. Около дома стояло двадцать огромнейших мусорных мешков. Хулиганистые дети и китайцы-побирушки уже успели проделать в них дырки в поисках ценностей: из черного пластика торчала всякая всячина.
Я безжалостно все выбрасывал и раздавал. В одной из кладовок даже обнаружилось югославское пальто и костюм, которые я привез тринадцать лет назад из России. Улетели телик, кое-какая аппаратура, мебель, практически вся одежда и великое множество книг. Себе я решил оставить только самое ценное из моей достаточно хорошей библиотеки. Сказалось советское воспитание: «берегите книгу – источник знаний».
Десять ящиков с самым дорогим чтивом («зарубежно-антисоветских» издательств «Ардис», «ИМКА-пресс», имени Чехова) уже стояли компактной горой в сухом подвале дома у моего друга Саши. Там же лежали мои архивы, сохранялась «меморабилия»[2] – любимая мелочовка, а также нашла временный приют коллекция сумасшедших фарфоровых коров.
Раньше я собирал кое-какую живопись, в основном художников-примитивистов, но за годы домашнего ареста почти все было распродано по дешевке. Квартира казалась пугающе пустой: остались стоять никому не нужные диваны, кровати, столы и книжные шкафы. Во внутреннем дворике, на патио, уныло ютились лежаки, стулья и белый пластмассовый стол под выцветшим зонтом.
Итальянец Марио – владелец квартиры – требовал вывезти и это, но сил, времени да и особого желания
1
Good time – буквально «хорошее время», неофициальное название УДО (здесь и далее – перевод с английского и примечания автора).
2
Memorabilia – памятные вещи.