Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус

о том, что если бы он сейчас вдруг вынырнул из-за поворота и увидел, что мы тут воркуем как два голубка. Он уверен, что я все еще влюблена в тебя.

      – Не может быть!

      – Честное слово.

      – Но как же, черт возьми…

      – Поверь, это святая правда. Он разыгрывает из себя сурового викторианского отца, который разлучил юных любовников и теперь должен проявлять неусыпную бдительность, чтобы помешать их воссоединению. Знал бы он, как ты был счастлив, когда получил мое письмо.

      – Ну что ты такое говоришь!

      – Берти, не надо кривить душой. Ты же просто ликовал, признайся.

      – Я бы этого не сказал.

      – И не говори. Мамочка и так все знает.

      – Ну, знаешь, это просто черт знает что такое. Не понимаю, почему ты так считаешь. Я всегда восхищался твоими необыкновенными достоинствами.

      – Как-как ты сказал? Слушай, откуда ты набрался таких выражений?

      – В основном от Дживса. Он был мой камердинер. И у него был феноменальный запас слов.

      – Ты говоришь «был»? Он что же, умер? Или спился с круга и растерял свой запас слов?

      – Нет, он от меня ушел. Не вынес моей игры на банджо. Слух об этом распространился в свете, и теперь он служит у Чаффи.

      – А кто это?

      – Лорд Чаффнел.

      – Вот как?

      Мы оба умолкли. Она сидела и слушала, как ссорятся в ветвях близрастущего дерева две птицы. Потом спросила:

      – Ты давно знаешь лорда Чаффнела?

      – Да лет сто.

      – И вы с ним близкие друзья?

      – Ближе не бывает.

      – Отлично. Я на это надеялась. Мне хочется поговорить с тобой о нем. Берти, я могу тебе довериться?

      – Еще бы.

      – Я была в этом уверена. Как славно встретиться с бывшим женихом. Когда разрываешь помолвку, остается столько…

      – Нет-нет, ты не должна чувствовать никакой вины, – горячо заверил я ее.

      – Да я не о том, дурачок, я хотела сказать: чувствуешь к человеку братскую нежность.

      – Ах вот как! Ты, стало быть, относишься ко мне как к брату.

      – Ну да. И хочу, чтобы ты сейчас считал меня своей сестрой. Расскажи мне о Мармадьюке.

      – Это еще кто такой?

      – Лорд Чаффнел, балда.

      – Так его зовут Мармадьюк? Ну и ну! Вот это да! Верно говорят, что человек не знает, как живет остальная половина человечества. Мармадьюк!

      И я покатился со смеху. От смеха у меня даже слезы выступили на глазах.

      – То-то, я помню, он в школе вечно темнил и пудрил нам мозги по поводу своего имени.

      Она рассердилась:

      – Очень красивое имя!

      Я бросил на нее искоса острый взгляд. Нет, тут что-то неладно. Чтобы девушка просто так, без глубоких на то причин сочла имя «Мармадьюк» красивым? И конечно же, глаза у нее сверкали, и кожный покров был приятного алого цвета.

      – О-ля-ля! – сказал я. – Э-ге-ге! Те-те-те! Тю-тю-тю!

      – Ну и что такого? – с вызовом вскинулась она. – Нечего разыгрывать из себя Шерлока Холмса. Я и не собираюсь ничего скрывать. Как раз хотела рассказать тебе.

      – Ты