Моя неугомонная Марта. Яна Ахматова

для того чтобы ничего не делать. Только через пару десятков лет я узнала, что в учебниках действительно было вранье! Зря, значит, я радовалась, что родилась в СССР и вступила в пионеры! Я отлично помню, как в классе шестом, слушая радио об угнетенных неграх в Соединенных Штатах Америки и бездомных на улицах Нью-Йорка, я почти плакала от восторга за себя и свою любимую Родину! Да, слово «родина» – с большой буквы… Тогда мне еще не рассказывали, что в начале тридцатых годов у моего деда-казака отобрали дом, все имущество и заставили с маленькими детьми переселиться в барак.

      – У вас там медсестры есть? – Илья резко меняет тему.

      – Есть, а что?

      – Симпатичные?

      – Заболеешь гепатитом – узнаешь… Не рановато тебе о медсестрах-то думать?

      – Нет, не рановато… Чем ты занимаешься тут? – спрашивает.

      – Стихи пишу, читаю, сухари ем.

      – Здорово! Завидую тебе… Одна в палате – красота!

      Брат тоже был любителем тишины и уединения. Так как дома своей спальни у него не было, Илья занимал комнату, предназначенную под гостиную. Привилегии и покой, которые сопутствовали каждому его нездоровью, приносили ему невероятное наслаждение. Брат часто любил со вкусом и удовольствием болеть. Тогда на нем оказывался роскошный халат, ему парили ноги и приносили еду в постель. Кстати сказать, халат-то был обыкновенный, махровый, но носил его брат как-то по-барски. Илья говорил театральным уставшим голосом, а во взгляде сквозили скрытая радость и удовлетворение жизнью.

      – Ну и куда ты сейчас? – спрашиваю у братца.

      – Да пойду пройдусь по берегу. Там красотища такая! Волны – метров пять! Океан волнуется! Шхуну японскую на берег выкинуло. Хочу посмотреть. Выздоравливай!

      С этими словами любитель природы и начинающий психопат вальяжно побрел в сторону бухты укреплять больную психику. Как известно, морской воздух для этого незаменим…

      У Ильи теперь было задокументированное врачом право ходить вот так внушительно по острову, а при внезапной встрече с учителями, дерзко смотреть им в глаза!

      Мама приходила почти каждый день и рассказывала одну и ту же грустную историю о том, что если бы бог послал ей живую вошь, то, закатав в хлеб, она дала бы мне ее съесть, как это сделали с некой покойной тетей Шурой, когда той было пять лет от роду. Тетя Шура выздоровела от гепатита практически сразу после такого лекарства – вшей в те далекие времена было навалом. Я подозрительно рассматривала все принесенные из дома продукты.

      Прошло время… Меня подлечили, сняли желтизну тела, восстановили нормальные цифры билирубина в крови, убрали головокружение и через месяц выпустили на волю с загадочными словами:

      – Теперь у тебя навсегда останется хронический холецистит! Навсегда!

      Очень хорошо… Звучит как-то по-взрослому и жизнеутверждающе!

      Медицинский термин «Хронический холецистит» и героическое слово «Навсегда» сделали свое дело: я поняла, что наконец выросла и теперь все будет иначе!

      ЧАСТЬ ВТОРАЯ

      А