И девять ждут тебя карет. Мэри Стюарт

Вальми была столь озабочена тем, чтобы найти подходящую девушку за время своего короткого пребывания в Лондоне, что не так тщательно, как могла бы, изучила историю моей жизни. Но конечно, для нее это не имело большого значения.

      Я улыбнулась миссис Седдон, которая продолжала испытующе смотреть на меня. Потом она тоже улыбнулась и кивнула, так что золотая цепочка, висевшая на груди, немного подпрыгнула и сверкнула.

      – Ну ладно, – произнесла она, – ладно.

      Домоправительница не сказала вслух: «Вы подойдете», но по ее тону было ясно, что она подумала именно это. Она открыла дверь:

      – Ну а теперь мне действительно надо идти. Берта – горничная, которой поручена эта часть дома, – скоро принесет вам чай. Увидите – она хорошая девушка, хотя немного взбалмошная. Думаю, вы кое-как поймете друг друга с помощью мсье Филиппа.

      – Надеюсь, – ответила я. – А где мсье Филипп?

      – Он, наверное, в детской, – сказала миссис Седдон, стоя у двери. – Но вообще-то, мадам сказала, что сегодня вы можете с ним не возиться. Прежде всего вам нужно выпить чашку чая – настоящего чая, хотя понадобилось почти тридцать лет, чтобы они научились заваривать его как следует, – хорошенько отдохнуть перед ужином, а с мсье Филиппом успеете познакомиться завтра. Сегодня устраивайтесь.

      – Очень хорошо, – сказала я. – Спасибо, миссис Седдон. С удовольствием попробую ваш чай.

      Дверь за ней закрылась. Я услышала ее мягкие неторопливые шаги по коридору.

      Я застыла, глядя на дверь, машинально разглаживая складки на нижней юбке, которую вынула из чемодана.

      Мне не давали покоя два момента нашего разговора. Во-первых, я не должна была показывать, что слышала и поняла слова миссис Седдон о лифте, когда она беседовала с мадам де Вальми по-французски. Если я и дальше буду совершать такие же ошибки, то уж лучше сразу признаться в обмане, пока еще не поздно.

      Во-вторых, мне показался очень странным совет, который дала мне, уходя, миссис Седдон. «Можете сегодня с ним не возиться… он, наверное, в детской…» Я аккуратно положила в шкаф нижнюю юбку и тихонько вышла из своей уютной спальни, прошла бежево-розовую гостиную, подошла к двери в комнату для занятий. На минуту я остановилась в нерешительности. Из комнаты не доносилось ни звука.

      Я тихонько постучала, потом нажала на позолоченную ручку. Дверь мягко приоткрылась.

      Я распахнула ее шире и вошла.

      Первое, что пришло мне в голову: Филиппа никак не назовешь красивым мальчиком.

      Он выглядел слишком маленьким для своего возраста, с тонкой шеей и круглой головой. Черные волосы очень коротко подстрижены, кожа бледная, почти восковая. Огромные черные глаза; запястья и коленки трогательно тоненькие и костлявые. На нем были темно-синие шорты и полосатый трикотажный жакет. Лежа на животе, он читал большую книгу: такой заброшенный, крошечный на широком роскошном ковре.

      Мальчик поднял голову и медленно встал.

      – Я мадемуазель Мартин. А вы, должно быть, Филипп, – сказала я по-английски.

      Он