В мечту. Оковы одной души. Юлия Андреевна Коковина

так… – Лита быстрым шагом пошла вперед, огибая ее. – Я, пожалуй, пойду домой. А то холодно.

      «Не останавливай меня. Не расспрашивай. Вообще растворись в воздухе».

      – Ладно… – к облегчению Литы, негромко произнесла Вика. – Пока.

      Последнее слово она произнесла уже Лите в спину.

      Девушка торопливо шла по улице, пиная коленом пакет с хлебом. В ее голове снова проносился тот эпизод.

      Она не испытала тогда радости – разве что на короткое мгновение, пока смотрела на выражение лица учительницы, читающей ее послание. В момент, когда было произнесено первое «кто это сделал?», она вдруг испугалась. Испугалась, что ее найдут, отругают, отведут к директрисе, которая, укоризненно качая головой, скажет, что не ожидала такого от милой и тихой девочки-отличницы. После чего Зинаида Михайловна напишет замечание в дневник, и дома мама будет долго рассказывать о том, что, конечно, понимает, почему Лита так поступила, но все же не надо портить отношения с учителями и устраивать проблемы. И папа поддержит, сказав, что не нужно тыкать палочкой в некую производимую организмом человека субстанцию, чтобы она не начала специфически пахнуть. А Зинаида Михайловна потом расскажет об этом остальным учителям, и они тоже будут смотреть на Литу взглядами, в которых будет читаться «не ожидали мы подобного от такой старательной и вежливой девочки, как ты». И, думая об этом, Лита весь монолог учительницы изо всех сил старалась выглядеть спокойной, пряча свой страх. Страх испортить мнение о себе.

      Однако, вспоминая об этом, Лита вдруг поймала себя на том, что улыбается.

      Все-таки выражение лица Зинаиды Михайловны было тогда незабываемым. Она, Лита, конечно, не добилась того, чего хотела: нотаций не стало меньше. Но все же это стоило сделать ради этого лица и той краткой радости от того, что ее раздражение наконец-то дошло до адресата.

      ***

      А тем временем где-то далеко шел разговор, неслышимый никому.

      Ты действительно этого хочешь?

      – Да.

      Короткая пауза.

      Честно говоря, мне не хочется этого делать. Я могу защитить ее, уберечь от смерти, но… я боюсь. Ты свидетель того, что произошло сорок восемь часов назад.

      – И все-таки, что тогда произошло?

      Снова пауза.

      Сбой в моей работе. Он устранен, не волнуйся. Но все же… я волнуюсь. Все-таки она человек. Люди… хрупки.

      – И все же прошу тебя.

      Это молчание было самым длинным в этом разговоре.

      Хорошо. Только потому, что ты просишь. И потому, что она тоже этого хочет.

      ***

      И вот Лита опять стояла в «коридоре» – знакомом до боли, почти уже родном. Она теперь могла поклясться, что знает здесь каждый уголок, каждый сугроб, каждую застывшую в воздухе снежинку, пойманную в ловушку замершего времени. Даже диаметр этого круга промежуточного пространства между Землей и Золсером в своих шагах знала, настолько тщательно обследовала здесь все. И только три вещи все еще оставались