Новые туфли хочется всегда. Побег третий, псевдозаграничный. «Уйти, чтобы…». Лина Дорош

чем без четверти семь, из дома я не выйду ни при каких обстоятельствах. Даже чтобы сбежать. В 6—56 он позвонил, что уже у подъезда. А то я не вижу! Поняла, не могу так рано принимать решения, перестала думать – идти или нет. Просто стала одеваться. Решила не повторять сеанс гипноза и надела обычные коричневые ботинки. Но мысль остановить невозможно, даже если эта мысль сонная. Возник следующий вопрос: где мы будем завтракать об эту пору? Очень интересно, точнее, любопытно. Рестораны спят, да вообще все приличные места в этот час спят.

      Марк приехал на обычной черной немецкой машине Mercedes. Он открыл мне дверь, потом закрыл за мной дверь. Потом сел за руль, включил музыку. К своему удивлению, я идентифицировала Рахманинова. Кто-то хорошо исполнял второй фортепианный концерт.

      – Любите Рахманинова? – скрыть изумление мне не удалось.

      – Слушать – да, а так – нет.

      – Странный выбор для немца – не находите?

      – Не забывайте, что я из русских немцев – раз.

      Я ждала продолжения, но Марк молчал.

      – Два Вы передумали говорить?

      – Если Вы знаете, что это Рахманинов, то, скорее всего, знаете и произведение.

      – Знаю, и что?

      – Тогда Вы знаете, что второй концерт – это не для русского человека, а для человека в определенном душевном состоянии.

      – Сие витиеватое и есть «два»?

      – Да.

      – Хотите сказать, что выходите из «ледникового периода»?

      Марк молчал. Будто и не прозвучало никакого вопроса.

      – Вам никто не говорил, что Вы и Ваша машина внешне безупречны до… подозрительности?

      – Я думал, Вы скажете, что «аж противно».

      – Красивое меня не отталкивает, но безупречно красивое вызывает раздражение. Я не верю в безупречность.

      – Возможно, но Вы справедливо заметили, что мы с машиной безупречны внешне. Внутреннее содержание может иметь недостатки.

      – Это меня и настораживает.

      – Возможно, Вы не сочтете мои недостатки уродствами.

      – Это меня и настораживает.

      – Да, возможно.

      Повисла тишина. Рахманинов – уважительная причина для молчания. Но Марк, видимо, не любил несанкционированных им пауз в разговорах и заговорил, продолжая некий разговор, который он вел со мной, но без меня:

      – Не могу понять, как в Вас сочетаются Вы и Ваши красные сапоги. Я думал, что несу вино весьма легкомысленной особе.

      – Значит, Вы все-таки пялились на мои ноги?

      – Ну, я же нормальный мужчина.

      – Откуда мне знать.

      – Вот и я говорю: что общего у Ваших прекрасных утонченных сапог и Вас?

      – Размер.

      – Возможно.

      – У Вас есть другие версии?

      – Возможно, но об этом позже. Мы приехали.

      Мы приехали в странное заведение на окраине города. Я бы очень обрадовалась, если бы нас не пустили. Но нам открыли, и официант, почтенных лет мужчина, выражал большую радость по поводу нашего раннего визита. Подозрение,