Женщина-мужчина. Книга о современных женщинах. Вадим Ильич Слуцкий

онлайн-исповеди по скайпу, у нас в очередной раз вышла нестыковка по времени занятия. Н.Г. отреагировала крайне нервно:

      Вадим Ильич? Что-то случилось? Вы может быть после нашего разговора решили с Ярославом не заниматься? Сообщите, пожалуйста.

      Пришлось её долго убеждать в том, что я не собираюсь бросать Ярослава, что вообще ни разу в жизни не бросил ни одного своего ученика.

      Итак, в её представлении Ярослав непонятный, странный, а иногда и страшный, человек, чужой, но очень талантливый и творческий, совсем особый, и у него особый – третий – путь.

      А в представлении Ярослава мама – это Бог Земной.

      Он меня воспринимает как мистический персонаж, типа «золотой рыбки».

      Он мне тут как-то сказал, что я все могу и у меня нет границ.

      Ярослав ночью часто приходит к маме и ложится к ней в постель. Нет, это не инцест: так ведь часто делают маленькие дети. С мамой теплей и безопасней. Если мама не хочет в чём-то удовлетворить его желания, он страшно злится, может и больно ущипнуть.

      Он ведь совсем крошечный, хотя и двухметрового роста.

      Одно время Н.Г. сильно болела, лежала парализованная. Ярослава она отправила на какой-то курорт.

      Я на это заметил:

      Когда мама – самый близкий и дорогой человек – лежит парализованная, то самое подходящее занятие для сына, довольно-таки большого уже, – это отдыхать на курорте.

      Н.Г. парировала:

      Знаете, тогда настолько сложная ситуация была: я лежала, практически, как труп, только мозг работал, ухаживала за мной мама, приехал старший сын и Ярослав, и все это в одной комнате, в Москве, летом, в жару. Ярослав тоже помогал, подавал мне, что я попрошу, но оставлять его летом в таком формате, при том, что были каникулы и ему надо было потом идти в школу, ну совсем неразумно. Это сейчас у каждого из нас есть своя комната и еще одна общая, и мама покинула нас в 15 году, а тогда мы ютились в коммуналке на 20 кв. метрах.

      Правда, какая она заботливая!

      В конце концов, я не выдержал столь сильных впечатлений, и стал как-то высказываться по сути затронутых проблем. Чего психологическая этика делать не рекомендует (согласно одному из её правил, информацию о «пациенте» следует сообщать ему исключительно тогда, когда он сам об этом просит, и только, если психолог уверен, что она может быть правильно воспринята). Я, впрочем, хоть и психологически образованный человек, но не психолог, а педагог. А педагог – не тот, кто истолковывает, а тот, кто вмешивается и меняет.

      Тут, правда, я был бессилен что-то изменить, но – стал реагировать словесно.

      Например, я высказался в том смысле, что Ярославу неплохо было бы пожить одному, без мамы.

      Эта мысль Н.Г. не понравилась.

      – Без меня его бы не было, – заметила она.

      И это правда. Как может беспомощный малыш, пусть и ростом 2 метра, жить без мамы?

      Понимаю, что надо мне что-то в себе поменять, но никак не могу это уловить. если у меня какой-то стандартный случай – не подскажите? Может