Ленин в 17-м. Олег Лукошин

малы до безобразия, форменные подачки. Но интеллигенты и тому рады, лишь голосят на каждом углу: «Лишь бы миновала страну нашу кровь да гражданская война!»

      Горький: Истинно так: лишь бы миновала страну нашу кровь!

      Ленин: А вы не заметили, Алексей Максимович, сколько крови уже было пролито?! Крови совершенно безвинной. И, поверьте мне, буржуазия с радостью продолжит проливать безвинную кровь, сталкивать лбами народы и социальные слои, лишь бы удержаться у власти, лишь бы не иссяк поток хрустящих ассигнаций.

      Горький: Об одном вас прошу, Владимир Ильич, не применяйте репрессии к интеллигенции!

      Ленин: Алексей Максимович, оглянитесь!

      Горький недоумённо вскидывает на Ленина глаза.

      Ленин: Оглянитесь, оглянитесь! Не стесняйтесь!

      Горький: А что там?

      Ленин: Оглянитесь – и увидите!

      Горький растерянно оглядывается по сторонам.

      Ленин: Посмотрите внимательно, Алексей Максимович! Я как бы в подполье! О каких репрессиях вы говорите?

      Горький: А-а, это… Ну да ведь это же временное явление! Уж кому как не мне знать, Владимир Ильич, что вы всё равно выйдете победителем.

      Ленин: Спасибо на добром слове. Вашими бы устами да круасаны есть.

      Горький: Об одном хочу вас особенно просить… Христом-богом умоляю, не расстреливайте Михалкова!

      Ленин стукает себя ладонью по ноге и восклицает через смех:

      – Михалкова?!… Вот ведь Горький! Не человек, а плач Ярославны!

      От смеха на глазах Ленина выступают слёзы. Он достаёт из кармана брюк носовой платок и, продолжая прохаживаться по комнате, вытирает им с лица влагу.

      Горький: Он талантливый режиссёр, он может пригодиться! Он фильм про вас снимет.

      Ленин: Так уж и снимет! Скорее про Николая Кровавого.

      Горький: И про вас снимет! Только надо ему объяснить… Показать преимущества…

      Ленин: Что же это получается, Алексей Максимович! Всех расстреляем, а Михалкову лафа?

      Горький, словно обидевшись, складывает руки на груди и напряжённо смотрит в сторону. Отсмеявшись и протерев насухо глаза, Ленин убирает носовой платок в карман.

      Ленин: Так и быть, Алексей Максимович, не расстреляем… Но фильм должен быть в двух сериях!

      Горький тяжко вздыхает.

      Ленин (добродушно хлопая писателя по коленке): Алексей Максимович, вы извините мой не слишком тонкий юмор. Я же всё это любя. Просто нарадоваться не могу встрече с вами. Вот сижу, гляжу на вас и думаю: «Какой замечательный человек этот Горький! Сколько в нём силы и душевного благородства!»

      Горький: И вы меня простите, Владимир Ильич! Не вовремя я со своими нелепыми просьбами…

      Ленин: Ну так обняться надо! А то так и останется между нами холодок непонимания.

      Ленин с Горьким поднимаются из-за стола, крепко обнимаются и три раза целуются в щёки.

      Ленин: