Последним ударом сердца. Розалинда Шторм

в квартире отпечатки пальцев и физиологические жидкости посторонних. Разрезанные плавки? Особая потребность усопшего, об этом и говорить не следовало. Оттого дело заводить не стали. Списали на естественную предрасположенность организма к заболеванию. Скупо выразили сочувствие и отдали тело.

      Дальше начался ад.

      Олеся где-то бегала, заказывала, оплачивала. Говорила со знакомыми, успокаивала родителей и объясняла остальным, попутно присматривая за подругой и мужем.

      Сами похороны она запомнила отдельными яркими моментами: шумная колыхающая масса людей в черном, темно-красные пятна хризантем, белые лилии, ирисы. Едва стоящая на ногах Галина, багровые отметины на лице мужа. Свекор со свекровью, тихие, постаревшие, насквозь пропахшие успокоительным. Плавная песня священника, звук молотка, вбивающего гвозди, падающая первая гость земли, быстро растущий холм, подруга, разгребающая руками охапки цветов. Глаза Глеба, лукаво, как мог только он, глядящие на всех с памятного овала.

      Потом краски потеряли насыщенность. Олеся плыла в тумане, почти ничего не видя, не слыша, не ощущая. Лишь ладонь Димы, которую не отпускала ни на мгновение, доказывала, что она сама все еще находилась в мире живых.

      Гости, провожавшие Глеба в последний путь, разошлись. В квартире остались лишь они втроем. Смотря на занавешенные темными покрывалами зеркала, Олеся понимала, что более ни минуты не сможет провести в этом доме. Она была готова схватить мужа и, если понадобится, силой потащить на выход, но останавливало одно – Галина.

      Дмитрий, будто прочитав ее мысли, выбрал единственно верный путь. Предложил Галке некоторое время пожить у них. Подруга даже не пыталась сопротивляться. Быстренько побросала вещи и, кинув тоскливый взгляд на мужнину фотографию, вышла за порог.

      Вернулись домой поздно. Всю дорогу Олеся смотрела через мокрое стекло на мелькающую полосу темного леса. Ей вдруг вспомнилось, что когда хоронили Глеба, тоже шел дождь. Мелкий, теплый, грибной. Играло солнце, и над могилами растянулась радуга – разноцветный мост в лучший мир. Позже поток воды усилился, превращаясь в настоящий ливень. Последний ливень уходящего лета. Двадцать девятого лета в биографии Глеба Смирнова.

      Дома стало немного легче. Словно бы исчез давящий пресс обязательств, пристального внимания скорбных лиц, суеты и какой-то театральщины, сопровождавших процесс погребения. Олеся глубоко вздохнула, почувствовала едва различимый запах любимой туалетной воды и позволила себе расслабиться.

      Галина, не раздеваясь, упала на диван в гостиной и практически сразу уснула. Олеся ей не мешала, лишь укрыла одеялом, подоткнув края. Чуть позже усадила молчаливого супруга за стол и заставила поесть. Потом как маленького, за ручку, отвела в спальню. Уложила в постель и хотела уйти, чтобы принять ванную, но была остановлена Дмитрием.

      – Не уходи сейчас, – попросил муж.

      Она улыбнулась уголками рта и покорно залезла на кровать.

      А потом их губы встретились.